Герберт Скурла - Александр Гумбольдт

«Меня переводят горным советником в Берлин и положат, наверное, тысячи полторы талеров жалованья (здесь я получаю четыреста), — сообщал Гумбольдт Фрайеслебену перед отъездом из Франконии. — В Берлине я пробуду всего несколько месяцев, а потом меня ждет директорский пост в Вестфалии или в Ротенбурге с окладом в две-три тысячи. Но, скажу тебе откровенно, мой добрый Карл, я намерен им отказать. Съезжу вот только с инспекторской поездкой на балтийское побережье и в горные районы Польши и вернусь сюда опять обербергмейстером. Мои старые планы остаются без изменений: года через два я со всем этим распрощаюсь и отправлюсь в Россию (в Сибирь) или еще куда-нибудь».

Воспользоваться услугами способного и энергичного служащего хотелось не одному фон Хайницу. Свои права на него заявлял и фон Гарденберг, министр по делам франконских княжеств. Будущий канцлер был целиком поглощен внешнеполитическими проблемами страны; его глубоко тревожила неосмотрительность политики прусского правительства, объявившего «крестовый поход» против революционной Франции; он видел опасности, таившиеся для франконских княжеств в гаагском договоре от 19 апреля 1794 года (по которому Пруссия обязалась предоставить в распоряжение морских держав, партнеров по коалиции, шестьдесят четыре тысячи наемных солдат), и поэтому задумал всеми средствами воздействовать на нерешительного и непоследовательного короля, чтобы добиться расторжения этого договора. «Франконию распоряжениями из Берлина не защитишь, если противник вдруг окажется в Пфальце», — повторял он. С этими намерениями он без приглашения отправился в ставку прусских войск во Франкфурте-на-Майне, взяв с собой и Гумбольдта. Там на долю Александра время от времени выпадали небольшие поручения дипломатического характера. Исполнял он их без особого энтузиазма, рассматривая их не как знак отличия, а как докучную повинность и «отрыв от дела». Разъезжая с поручениями от министра по запруженной войсками Европе, Гумбольдт неизменно старался выкроить время для занятий интересующими его предметами. «Я теперь знаю, как взбудоражена вся западная Германия, — читаем мы в дошедшем до нас отрывке из его письма от 10 сентября 1794 года, отправленного из английской штаб-квартиры, находившейся тогда в Брабанте. — Несмотря на сложность обстановки и занятость, мне удалось объехать много шахт, сделать геологические описания многих местностей; а зимой я собираюсь засесть за большой минералогический труд, что-то вроде геологического описания всей Германии». В начале февраля он получает предложение фон Хайница взять под свое попечение и ответственность горные и металлургические предприятия в Силезии и Восточной Пруссии — предприятия, которые были гораздо крупнее франконских и которые перешли в прусское владение недавно — в результате второго раздела Польши.

Предложение министра Гумбольдт теперь отклоняет без колебаний. В письме к нему он мотивирует свое решение тем, что, «посвящая себя практике горного дела», он всегда имел дальней целью подготовку к большому путешествию. Берлинское начальство, не ожидавшее такого оборота, недовольно отказом; предполагая, что Гумбольдта скорее всего не прельщают ни убогая силезская провинция, ни перспектива оказаться под началом графа Хойма, человека властного и испорченного, оно предлагает ему место обербергмейстера в Вестфалии и заодно присваивает ему чин действительного оберберграта (то есть «старшего горного советника»). При этом начальство недвусмысленно дает понять, что готово «при случае предоставить ему отпуск для планируемых им зарубежных путешествий».

Александр продолжал стоять на своем — не уступать, не идти на компромиссы, не принимать никаких подачек и высоких должностей, а еще некоторое время поработать во Франконии, после чего «коренным образом изменить свое положение и вообще бросить службу». Последствия его неуступчивости были ему ясны, и он шел на них сознательно. Поступая так, он отказывался не только от конкретных выгодных предложений и заманчиво высокого жалованья, похожего, как поговаривали его знакомые, на подкуп (а «при моих не слишком богатых доходах, — признавал он, — это была интересная возможность поправить свои дела»), но и ставил крест на быстрой и многообещающей карьере (дослужиться, скажем, до министра ему, без сомнения, не стоило бы чересчур большого труда), на блестящей перспективе служить отечеству в ближайшем окружении короля, как это рисовалось воображению его матери и ради чего она положила столько сил, чтобы дать ему приличное образование и воспитание.