Пит Бест: Джон Леннон, Битлз и... я

— Мне надо тебе кое-что сообщить, — сказал я ей.

Ее лицо омрачилось выражением беспокойства: она боялась услышать дурные новости, может быть, даже о конце наших с ней отношений. Но я успокоил ее и достал из кармана маленький бархатный футляр; она открыла его и обнаружила два золотых обручальных кольца, которые я купил в Германии, — по кольцу каждому из нас. Я надел одно кольцо на палец Кэти, а другое — на свой.

— Скоро мы поженимся, — объяснил я ей.

Мы переглянулись с улыбкой и поцеловались.

Немного спустя Мо присоединилась к нам, и я ей объявил великую новость.

— Вот-так так! — сказала она Кэти, — какой сюрприз, поздравляю! Он мне ничего не говорил, а ты-то сама знала об этом?

Кэти пришлось признаться, что наша свадьба для нее — тоже настоящий сюрприз.

Мы поженились в августе 1963 года, в то самое время, когда БИТЛЗ уже гремели по всей стране. «Please, Please Me», вышедший в январе, в одни месяц взобрался на первое место хит-парада. Это был их первый альбом. За ним последовала «From Me To You», появившаяся в апреле. Их первая долгоиграющая пластинка держалась в хит-параде альбомов шесть месяцев. В августе, в месяц моей свадьбы, появилась «She Loves You», и их «йе-йе-йе» раздавалось теперь по всему миру. Повсюду были БИТЛЗ.

Тогда же, после бесплодного года, проведенного с Ли Кэртисом и Джо Фланнери, я с ними порвал. Расставшись с «Олл-Старз», Ли подписал контракт на свою сольную запись, идя в кильватере БИТЛЗ и используя повальное увлечение всем происходящим из Ливерпуля.

Джо не пошевелил и пальцем, чтобы помочь моей карьере. Апогей наступил, когда Ли был приглашен на телепередачу с участием нескольких групп все из той же эпстайновской конюшни, старавшихся стать известными. И опять «Олл-Старз» оказались за бортом. Это породило чувство горечи. Путь к славе теперь был отрезан, а время — упущено. Парни пали духом, совсем расстроились. Они попросили меня заняться ими: так возникли «Пит Бест Олл Старз» («Все звезды Пита Беста»).

В группу входили: Тони Уэддингтон и Уэйн Бикертон, писавшие собственные песни; парень по имени Фрэнк Боуэн, не задержавшийся в группе надолго и замененный Томми МакГэрком; и наконец — я сам. Мы превратились сначала в «Пит Бест Фо» («Pete Best Four» — «Квартет Пита Беста»), а потом, после ухода Томми, — в «Пит Бест Комбо» («Pete Best Combo»).

Еще во времена «Пит Бест Олл-Старз» мы пригласили нового менеджера, очень близкого мне человека, а именно — мою мать. «Касба» закрылась в октябре 1963 года; с тех пор она не переставала работать для меня, но это оказалось очень тяжелым занятием. Мы могли догнать БИТЛЗ только если бы нам крупно повезло, и все же повторить их подвиг казалось почти невозможным.

Мо, женщина увлекающаяся и необыкновенно энергичная, отправилась с нашими записями в Лондон и нашла внимательных слушателей в «Декке» в лице Дика Роу и Майка Смита, которым мы не были совсем незнакомы. В июне 1964 года они выпустили нас под именем «Пит Бест Фо» на «сорокопятке», называвшейся «Я постучусь в твою дверь» («I'm Gonna Knock On Your Door»). А Мо продолжала ради нас стучаться во все двери подряд, бомбардировать прессу информацией и организовывать интервью с журналистами (в «Дейли Миррор» вышла колонка, озаглавленная: «Мама помогает экс-битлу снова попытать счастье»); машина, казалось, опять потихоньку заводится.

По иронии судьбы, выпуск нашей «сорокопятки» совпал с появлением в хит-параде другой песни, в которой я играл на ударных: «Ain't She Sweet», записанной Бертом Кемпфертом в Гамбурге, тремя годами раньше, в которой солировал Джон Леннон. К несчастью «I'm Gonna Knock On Your Door» не поднималась в списках популярности, и по истечении нескольких недель от моего первоначального энтузиазма не осталось почти ничего.

Нам пришлось теперь встретиться лицом к лицу с тем, что я назвал «невидимым щитом» — с чем-то вроде невидимой силы, которая, казалось, говорила: «Границу переходить воспрещается!». Это значило, что БИТЛЗ соткали паутину, которая преградила мне путь к «большой жизни». Этот барьер ощущался очень сильно. Он был неосязаем, но все же давал о себе знать. Он начинался приблизительно в 60 км от Ливерпуля — дистанция, которой ограничивались контракты, заключавшиеся с нами промоутерами. Пытаться пробиться в Лондон было все равно что доставать луну с небес. Затем даже Ливерпуль начал мало-помалу закрываться для нас, потому что «невидимый щит» придвигался все ближе.

Пока я был с БИТЛЗ, я был окружен дружбой и обожанием фанов. Я был «стариной Питом», но чары постепенно рассеялись после моего исключения. Когда же БИТЛЗ добились славы, проявлявшийся к моей персоне интерес и совсем пошел на убыль. Процесс этот был почти не заметен, словно работа воды, точащей камень.