Олег Смыслов - Генерал Слащев-Крымский

В ответ Антон Иванович отдал свой последний приказ, в котором первым пунктом и состоялось назначение генерала Врангеля Главнокомандующим.

«5 апреля 1920 г. Врангель вступил в командование Вооружёнными силами Юга России, — отметит в своей книге Я.А. Слащёв. — Деникина я так и не видел, и это, пожалуй, к лучшему: я его помню заблуждающимся, но честным человеком».

Князь Оболенский, например, знал о Врангеле, «как о выдающемся молодом генерале, победителе при Царицыне, известном своей решительностью и безусловной честностью» .

Но минус нового вождя князь видел прежде всего в том, что «овладеть Врангелем собираются в сущности те же силы, которые… погубили Деникина» .

Более того, Оболенского «возмущало, что Врангель распространял в это время в Крыму своё письмо к Деникину, полное личных выпадов против этого неудачного диктатора, но благородного человека и патриота» .

Любопытно сравнение князем Деникина и Врангеля:

«Деникин очаровывал своим милым добродушным лицом, простотой обращения и ласковой, слегка лукавой улыбкой. Чувствовалось, что с ним можно было говорить откровенно, о чём угодно и совершенно запросто. Однако, когда я бывал у него, всегда выходило так, что он куда-то торопился, смотрел на часы, и я видел, что разговор со мной его мало интересует. Инициатива разговора принадлежала мне, он же давал реплики, иногда возражал, но почти ничего не спрашивал. Этот несомненно умный и одарённый человек был чрезвычайно прямолинеен в своих чувствах, взглядах и суждениях. Раз усвоив их, он оставался им верен до конца, хотя бы жизнь на каждом шагу давала ему разочарования».

Врангель: «…и его высокая, стройная и гибкая фигура «джигита» в чёрной черкеске, его странное, удлинённое лицо с живыми, несколько волчьими глазами произвели на меня большое впечатление. Во всём — в манере говорить, в нервных, повелительных жестах, во взгляде, в голосе — чувствовался сильный и волевой, решительный человек, созданный быть вождём. Неприятно поражала несуразно длинная шея, без всякого утолщения переходящая в затылок и как будто кончающаяся только на макушке. Эта шея с плоским затылком совершенно не гармонировала с умными, проницательными глазами, придавая его облику какой-то отпечаток легкомыслия» .

По мнению генерала Шатилова, Врангель слыл светским человеком, любившим общество. Прекрасно танцевал и дирижировал на балах. Непременно участвовал во всех офицерских товарищеских собраниях. Николай Росс добавляет к этому свидетельства очевидцев:

«Физический облик генерала Врангеля выделял его из его окружения: он был очень высокого роста, с длинной шеей, длинным лицом и большими глазами, несколько навыкате. Даже обсуждая серьёзные вопросы, он не всегда смог сдержать тонкой иронической улыбки. Он любил одеваться в светло-серую или тёмную черкеску и носил папаху кубанку. Голосом своим он владел в совершенстве, придавая ему громовые раскаты, когда выступал перед войсками, или спокойную убедительность в разговоре с частным посетителем. Здоровье у него было хорошее, хотя при сильном волнении, вследствие полученной в бою контузии, появлялись очень болезненные сердечные спазмы.

Нередко знакомившихся с генералом Врангелем людей поражала его «чисто юношеская импульсивность». Долго проживший с ним в одном поезде А.А. Валентинов описывает, как «после обеда главком, увлечённый спором во время прогулки по платформе, вытащил кинжал, присел на корточки и принялся чертить на асфальте какую-то схему»…

У генерала Врангеля было большое чувство юмора и вообще склонность к ироническому восприятию людей и ситуаций. Войдя в тон самого главнокомандующего, его окружение про него говорило, что земельный закон он учредил лишь потому, что у его тёщи в Северной Таврии было огромное имение… А на жалобу о том, что земельный закон слишком тяжёл для помещиков, Врангель отвечал с улыбкой, что он сам помещик и что у него первого придётся делить землю».

Отношение Врангеля к генералу Слащёву также не было лишено чувства юмора. Но если быть более точным, то скорее сарказма. В своих мемуарах он просто высмеивает бывшего своего подчинённого:

«Я видел его последний раз под Ставрополем, он поразил меня тогда своей молодостью и свежестью. Теперь его трудно было узнать. Бледно-землистый, с беззубым ртом и облезлыми волосами, громким ненормальным смехом и беспорядочными порывистыми движениями, он производил впечатление почти потерявшего душевное равновесие человека.