Иван Чистяков - Сибирской дальней стороной. Дневник охранника БАМа, 1935-1936

Шухер на 9-й ф-ге. Зарезали овцу, украли два ружья, шинель и пр. кое-что. Галкин направляет в Завитую, они не идут. Мучились три дня. Я на 11-й по поводу побегов. В/н стр. Ночаев не хочет служить, отпуская з/к, отказывается идти на пост и в конвой. Да и все остальные не против уйти с 11-й.

Карданец заявил:

— Уйду в розыск и дней пятнадцать не явлюсь, проживу где-нибудь в деревне.

Васильченко с Грибенко так поговаривают:

— Пора бы нас сменить, послать на бесконвойную, отдохнуть.

Топаешь пешком каждый день по 40–50 километров. Попадает дичь по пути, прикладывааюсь, четыре штуки сразу, галок.

Выходной, но у нас самая работа. Думал накануне съездить на охоту, но приехал Голубев.

Штаб ф-ги, стахановский декадник и т. д. Приехал Лавров. Нач. б/п. Чем встретишь? Как провести выходной, когда первый день на частной квартире ничего не устроено, не налажено. Сходили, погуляли на сопки. Буро-коричнево кругом. В отделении шалман. Снимают Голубева. Сняли Ершова.

Голубев ездил по трассе и сообщал, что везде все в порядке, а план отделения выполнило только на 80 %. Ершов не обеспечил стах. движение. Прораб ф-ги 35 Романов тоже работает аховски, задерживает производственные планы, нет прикрепления бригад к объектам. Заходит нач. ф-ги Макарова и сообщает:

— Послала за прорабом, а он отвечает: «Я лег поспать!».

Голубев ни словом не обмолвился о конце строительства к Октябрьской годовщине, сказав лишь, что надо сделать подарок к празднику. Работы почти нет, но и конца не видать. Ковыряются.

Какая-то стерва занимается туфтой. Сообщают о групповом побеге в четырнадцать человек, оказалось, нет ничего. Сообщают об этапе с 11-й на 47-ю, нет ничего. Кругом и всюду стараются вредить, срывать, подкалывать. Идем в розыск, всю ночь на ногах. Написал Камушкину, что по примеру вашему провел один командирский день. Как он поймет, не знаю. Написал рапорт об увольнении. Написал и Крылову. Что-то в штаб [неразборчиво].

Политрук ездит где-то, делает что-то. Писанул и на него. Это партийцы, энтузиасты. Воспитатели. Проводники культуры, организаторы.

Хорошо, что хорошая погода, что нет грязи, иначе пропадешь. Сапоги худые, ноги болят. Сходил, порисовал, отвел душу от дум. Но Москва отдельными моментами вспыхивает, взрывается в памяти.

Говорят, что у меня плохие младшие командиры, что таков и я. Но почему у хорошего нач. отряда плохой командир взвода? Это никто не говорит. Провел пятнадцать бесед на разные темы: о метро, о положении на Западе и Востоке, речи Ворошилова и Гитлера, сотворение Земли, сотворение человека, образование сопок и гор. Стрелки и жены довольны.

Только жена Кравец на приглашение отвечает:

— Я дура, мне учиться нечего, пускай там умные учатся.

Общая усталость утомленность умственная, появляется забывчивость — притупление памяти.

А холода наступают. По утрам мороз. Дров же нет. И никакого законного права заставить ф-гу привести нет. З/к нарочно стараются причинить больше вреда ВОХРе.

Вечером на 11-й. нач. адм. части проявляет себя. В охране раскричался на Безродного к. о. за то, что он не хочет переводить з/к на 8-ю подкомандировку из-за отсутствия конвоя:

— Я тебя под конвоем отправлю! Срывает стахановскую декаду, вредительством занимается!

Айзенберг вертится как волчок. Почитав приказ об аресте Безродного, заявляет, что съел одного, шляпу, пустоголового, съем и другого. Читает приказ путеармейцам, подрывая авторитет охраны. О себе не читает ни одного приказа.

Приписали Безродному регулярный срыв выгрузки балласта. Почему же, спрашивается, терпели столько время?

На подкомандировке. Спрашиваю человека в военной форме:

— Кто вы есть?

— Я комвзвода!

— Бамовский?

— Да, я нач. адм [неразборчиво] части, а почему вы кричите?

— Я не кричу, а разговариваю!

— Таким тоном?

— Так вам тон мой не нравится?

Бараки-палатки в дырах, дождь льет. Ну и черт с ними. Но для охраны тоже ничего не сделано. Про охрану забывают, охрана — враг всем и вся.

Айзенберг наседает:

— Вот шел состав в девяносто вагонов, а мы не можем разгрузить!

Я чувствую, что врет, тоже вру, отвечая, что не все вагоны нам. Комедия.

Сказал Мозговому:

— Я бы так не сделал, не сказал бы Безродному, что отправлю вас под конвоем. Во-первых, мы подчиняемся нач. отряда, а во-вторых, командира может вести только командир.