Иван Плотников - Александр Васильевич Колчак. Жизнь и деятельность

В литературе с давних пор поднимается вопрос о политических убеждениях Колчака. Обычно отмечается, что он был в плену монархических воззрений и устремлений, причем его взгляды в этом не претерпевали изменений. Авторы спешат окрестить его законченным и последовательным монархистом. Все было не так просто. Колчак впоследствии пытался дать самооценку своих взглядов на государственное устройство России. На допросах в Иркутске говорил: «Я относился к монархии, как к существующему факту, не критикуя и не вдаваясь в вопросы по существу об изменениях строя». На прямой вопрос, был ли он до революции 1917 г. монархистом, Колчак ответил откровенно и точно: «Я был монархистом и нисколько не уклоняюсь… Я не могу сказать, что монархия — это единственная форма, которую я признаю. Я считал себя монархистом и не мог считать себя республиканцем, потому что тогда такового не существовало в природе. До революции 1917 года я считал себя монархистом». Итак, как офицер, давший присягу императору, Колчак воспринимал монархию в России как факт. Но он не был монархистом того круга, представители которого иного политического строя, кроме монархии, не воспринимали. Он мог воспринять и республиканский строй, в том случае, если он, по его мнению, мог иметь позитивное значение для России, для ее блага.

А. В. Колчак далеко не всегда был удовлетворен монархическими порядками в стране, действиями царского правительства, военных ведомств. Он говорил, что положительно оценивал появление Государственной думы, активно соучаствовал в ее работе, т. е. вполне воспринимал конституционную монархию. И это действительно было так. Колчак не сразу, но принял свержение монархии, нарождавшийся республиканский строй. Объяснял он это так: «Когда совершился переворот, я получил извещение о событиях в Петрограде и о переходе власти к Государственной думе непосредственно от Родзянко, который телеграфировал мне об этом. Этот факт я приветствовал всецело. Для меня было ясно, как и раньше, что то правительство, которое существовало предшествующие месяцы, — Протопопов и т. д., — не в состоянии справиться с задачей ведения войны, и я вначале приветствовал самый факт выступления Государственной думы, как высшей правительственной власти…

Я приветствовал перемену правительства, считая, что власть будет принадлежать людям, в политической честности которых я не сомневался, которых знал, и поэтому мог отнестись только сочувственно к тому, что они приступили к власти. Затем, когда последовал факт отречения государя, ясно было, что уже монархия наша пала, и возвращения назад не будет. Я об этом получил сообщение в Черном море, принял присягу вступившему тогда первому нашему Временному правительству. Присягу я принял по совести, считая это правительство как единственное правительство, которое необходимо было при тех обстоятельствах признать, и первым присягу эту принял. Я считал себя совершенно свободным от всяких обязательств по отношению к монархии, и после совершившегося переворота стал на точку зрения, на которой я стоял всегда, — что я, в конце концов, служил не той или иной форме правительства, а служу родине своей, которую ставлю выше всего, и считаю необходимым признать то правительство, которое объявило себя тогда во главе российской власти.

…Для меня было ясно, что монархия не в состоянии довести эту войну до конца, и должна быть какая-то другая форма правления, которая может закончить эту войну».

Так что А. В. Колчак воспринимал и республиканское правление, считал восстановление монархии практически уже невозможным. Определение будущего строя России Колчак связы-вал в это время, как и в дальнейшем, с созывом Учредительного (Национального) собрания.

А. В. Колчак стал получать телеграфные вести о революционных событиях в Петрограде из Морского Генштаба с 27 февраля. Они гласили о выступлениях рабочих, бунтах в столичном гарнизоне, захвате власти в городе восставшими. Эти телеграммы А. В. Колчак получал в пути, когда он шел с двумя миноносцами по вызову главнокомандующего Кавказским фронтом Великого князя Николая Николаевича. 1 марта командующий флотом получил телеграмму от морского министра И. К. Григоровича, в которой сообщалось, что в Питере удается восстано-вить порядок. Министр оптимистически сообщал: «Характер событий совершенно исключает какую бы то ни было внешнюю опасность, и надо думать, что принятыми мерами страна избежит сильных потрясений внутри». По получении телеграммы И. К. Григоровича Колчак сразу же отплыл из Батума (Батуми) в Севастополь.