Маривонн Микель - Королева Алиенора, неверная жена

— Следите за передвижениями Барбароссы в Арле, дорогая виконтесса. Он мог бы вам навязать нового антипапу, этого Каликста III, которого повсюду таскает с собой после смерти отвратительного Пасхалия III. Вы же соседи… Защищайтесь, — говорит архиепископ.

Эрменгарда лихорадочно обдумывает, о чем она может говорить с прелатами во время обратного путешествия. Бертран де Монто, архиепископ Бордосский, говорит ей о своей мечте, что во время правления Альфонса VIII и маленькой Алиеноры будут строиться монастыри, приюты, лепрозории, а гасконцы заново заселят в Кастилии местности, разоренные после Реконкисты. К своему удивлению, Эрменгарда совсем не скучала в этой почтенной компании.

Легаты прибывают в Сомпорт. Эрменгарда думает о трубадурах, особенно о Пейре. Она дала понять, что нельзя рисковать честью виконтессы. Алиеноре повезло больше. Бернарт верен ей. Не обещал ли он догнать ее? А она, виконтесса Нарбонны, окажется одна: без супруга, без детей, без любовника. Эрменгарда едет верхом с печальными мыслями, словно пилигрим в постный день. И в таком состоянии недалеко от Сомпорта вдруг видит женщину с растрепанными волосами, безумным взглядом, которая бросается наперерез коню. Виконтесса натягивает поводья и переходит к обороне. Но женщина делает умоляющий жест.

— Я знаю, что вы добрая, умоляю вас, спасите моего сына. Они отобрали мой дом, мебель и теперь собираются все сжечь. Мой мальчик приговорен к костру, — заканчивает бедняга; лицо ее искажено ужасом.

— Что он сделал?

— Он отрекся от таинств этой проклятой Церкви.

— Вы считаете это пустяком, женщина? — вмешивается епископ Ажена. — Если ваш сын был приговорен светским судом, он того заслуживает. Был ли он среди еретиков, которые считают дозволенным глумиться над нашей верой?

— Мой сын привык уважать своих соседей. Он не вор и не злоумышленник, он только возмущен действиями вам подобных и грехами, которые поддерживает сама Церковь. Пусть его освободят, пусть очистят от обвинений, предъявленных ему…

— Кто позволяет вам сомневаться в нашей набожности, основе наших действий, и в жертве наших епископов, часто умирающих на службе Христу? Идите куда шли!

— Молчите, женщина, — шепчет Эрменгарда, — лучше скажите, где он находится?

— В темнице около деревни Борее, запертый, словно крыса.

— Не думаете ли вы, виконтесса, туда отправиться, — обрывает архиепископ Бордо.

— Собака епископ! — вопит женщина. — Вы не стоите веревки, на которой будете повешены. Если вы тронете моего сына, Бог, который нас слышит, прикончит вас еще до конца года. Когда вы будете служить рождественскую службу, один из вас, может быть самый лучший, будет наказан. На Рождество 1170 года, — подтверждает она, бросая в небо раскаленные взгляды, — я вижу человека, купающегося в своей крови, крови.

В этот момент группа людей поднимается из ущелья Сомпорта с воинственным видом. Во главе группы Пейре, трубадур полон решимости.

— Моя роль, — заявляет он, — не сеять бурю, а успокаивать ее. Мы все вооружены не как рыцари, а как простые мужики, привыкшие управляться с дубинкой, а иногда и с ножом. Любой, кто станет противоречить нашей виконтессе, осуждать ее или мешать действовать, сначала переступит через мой труп.

— Ничего не говорите этим палачам, бедняжка, — шепчет молодой жонглер на ухо сумасшедшей. — Этой же ночью мы освободим вашего сына.

— Виконтесса пожелала отправиться в Борее, мы едем вместе с ней.

Эрменгарда в восторге. «Чтобы противостоять самому худшему, нужны такие люди, как эти», — думает она.

Пейре чувствует, что ему разрешено, как рыцарю, преклонить колено перед дамой; она, со своей стороны, готова торжественно посвятить трубадура в рыцари.

— Пейре, — шепчет виконтесса ему, — я тебя люблю.

Трубадур отвечает ей взглядом. Он счастлив, что снова завоевал свою даму.

Иоанн Беллесмен, которому позже рассказывают о предсказании безумной женщины, принимает его всерьез. Он не прекращает давать Томасу Беккету советы быть более умеренным и осторожным. Но Томас рассчитывает вернуться в Англию на празднование Рождества, хотя в его адрес продолжают раздаваться угрозы. Генрих, который наблюдает за всем из Нормандии, ухищряется поставить на пути Беккета препятствия. Выведенный из себя, на одном из своих советов Плантагенет пробормотал: «Кто нас избавит от этого архиепископа?» Четыре рыцаря, которым не хочется, чтобы владения Кентербери по праву вернулись к архиепископу, задумывают его убить.