Анна Гагарина - Слово о сыне

Дни конца октября запомнились тем, что рабочие вечерами тайно собирались по домам, потом уходили куда-то. В тишине и организованно. Как теперь я понимаю, собирались с силами для боя. И однажды, как гром, пронеслось по улицам нашей рабочей окраины: «Зимний взят! Телеграф взят!».

Взрослые это произносили с такой радостью, что и мы, дети, понимали: победа!

Те дни остались в памяти особо сосредоточенными лицами рабочих в колоннах отрядов, пламенными словами брата: «Революция! Вся власть Советам!».

Трудовой народ взял власть в свои руки. Началась новая жизнь.

Говорили, что германские войска перешли в наступление на Петроград. Брат вместе с другими путиловцами откликнулся на призыв Комитета революционной обороны: «Революция в опасности!» Он записался в Красную гвардию. А вскоре и сестра Мария сообщила, что добровольно вступила в Путиловско-Юрьевский партизанский отряд санитаркой.

В те дни мы не виделись с Марией, а позже она рассказывала, как их отряд прибыл в Смольный, К ней подошел слесарь завода Андрей Васильев: «Я сейчас иду с путиловцами в Смольный. Берем и тебя с собой».

Поднялись на второй этаж, там в коридорах множество людей. Прошли в одну из комнат, где сидел за столом человек в военной форме, короткими фразами разговаривал с кем-то по телефону. Один из путиловцев сказал, что приказание выполнено, их отряд прибыл. Военный снял телефонную трубку. «Товарищ Ленин, к вам пришли с Путиловского завода». Услышав ответ, пригласил их в кабинет.

Мария подробно вспоминала, как беседовал с ними Владимир Ильич, расспрашивал о подготовке отряда.

Потом был митинг, перед красногвардейцами выступал Ленин. Говорил он кратко, о главном: как надо защищать еще не окрепшую Советскую власть. Защищать повсюду — не только на фронте, но и в городах и деревнях. Говорил, что надо распознавать классовых врагов, беспощадно бороться с ними.

Речь вождя произвела на всех огромное впечатление. Бойцы поклялись отстоять завоевания революции.

Уже вечером отряд вместе с другими отправился на Псковский фронт, под Нарву. Путиловцы в боях сдержали клятву.

...В начале 1918 года приехали из деревни земляки, разговаривали с мамой, отцом, сообщили, что и к ним пришла новая власть: крестьяне отобрали землю у помещиков, делят ее по справедливости.

Родители и Мария решили вместе с нами, младшими (мною, двенадцатилетним Николаем и семилетней Олей), вернуться в родные места, на Смоленщину.

Так закончился для меня мой городской период жизни. Конечно, многого я не осознавала, воспринимала все со своей «детской колокольни». Но впечатления детства оставляют у человека глубокий след на всю жизнь.

Позже, когда я сама выросла, стала матерью, я часто возвращалась в воспоминаниях к нашей жизни в Петербурге. Мне нетрудно было объяснить своим ребятишкам, почему рабочие России поднялись против гнета царизма и буржуазии, что такое рабочая сплоченность, пролетарская честь и трудолюбие. Рассказывала им о родителях, которые никогда не клонили голову перед обстоятельствами, о брате Сереже, который часто говорил: «Только сами рабочие добудут себе свободу!», о сестре Марии, в семнадцать лет взявшей в руки оружие, чтобы защищать завоевания Октября. Ведь это была обыкновенная рабоче-крестьянская семья.

Дорога от Петрограда до Гжатска в 1918 году была долгой и трудной. В переполненном поезде, который часто и подолгу останавливался на станциях и в чистом поле, доехали мы до Бологого. А там на перекладных до нашего смоленского городка. Иной раз перекладных не было, тогда шли пешком, взвалив на плечи наши небогатые пожитки. И так от села до села. На ночлег нас пускали в избы, хорошо, когда хозяева давали на подстилку солому.

В Гжатск прибыли, когда уже начал таять снег. Так что до деревни Шахматово последние двенадцать верст пришлось добираться весь день — никто не согласился по весенней распутице гнать туда лошадей.

Но теплая встреча в Шахматове заставила забыть все тяготы пути. Мамина тетя — бабка Дуня, хоть и не ожидала нас, быстро организовала встречу. Напекла, нажарила что могла собрать в доме. По старому русскому обычаю натопила баню.

Началось наше деревенское житье-бытье. Мама купила жеребую лошадь — это уже была надежда, что жизнь наладится. Но пока что было голодно, и соседи — кто чем мог помочь — дали взаймы немного ржи, картошки, приносили иногда молоко.

В ноябре умер отец. Он так и не дождался свидания с сыном, который остался защищать Петроград. Сережа приехал в Гжатск позже, стал работать на бирже труда. Туда же устроилась и Мария. Их продпаек помог нам выстоять до весны. А уж там стало легче: ожеребилась кобыла, пошел первый урожай лука, редиса, ранней картошки.