Алексей Пиманов - Сталин. Трагедия семьи

Итак, пища отпадала, оставались медикаменты, пуля и аэрозоли. История спецслужб знает, что таким способом неоднократно устранялись неугодные лица. Однако помещ е ние в котором находился вождь, было слишком большим, а значит, потребовались бы большие емкости, которые многочисленные охранники не могли бы не заметить. А д о пустить мысль, что охрана выступила в такой ситу а ции единым фронтом с гипотетич е скими заговорщиками, практически невозможно.

Живший почти постоянно на даче, окруженный десятком охранников, Сталин в по л ной безопасности себя не ощущал. Тем более после того, как в результате сложнейшей закулисной борьбы он вынужден был убрать своего многолетнего начальника охраны генерала Власика. О том, что стояло за отстранением Власика, вы узнаете позже, а пока еще одно свидетельство того, насколько неспокойно ощущал себя в этот год хозяин страны вообще и хозяин кунцевской дачи в частности.

Было у Сталина небольшое хобби — вино собственного изготовления. На Ближней даче в подвале хранили тре х литровые бутыли с грузинским вином (заметим вскользь, совсем не с «Хванчкарой»), в которые хозяйственники, по указанию Сталина, добавляли те или иные ягоды. После чего бутылки запечатывали и на какое-то время оставляли. Правда, при этом записывали число. Через какое-то время бутылки распечатывали, вино процеживали и опять закр ы вали бутылки. И вот однажды последовал приказ Хозяина, который для сотрудников охраны стал весьма неожиданным. Мы вновь обращаемся к расшифровке интервью ген е рала Новика:

— Такой был случай. Мне хозяйственник доложил, что Сталин его вызвал и сказал, чтобы все бутылки, которые там заготовлены, уничтожить. Я сказал, что подождал бы с выполнением, потянул бы. А это как будет выглядеть? Я говорю, ну, потом можно будет как-то оправдаться. Вот. Уничтожить — это одна минута. Молотком ударь по бутылке — и все. Потом, дней через восемь, он вызывает хозяйственника и говорит: «Вы уничтожили все?» Он говорит: «Товарищ Сталин, еще не успели». — «Оставьте!»

«Оставьте!» — это сказал Сталин. Почему-то вдруг он передумал.

Итак — и это мы можем утверждать наверняка, — Сталин боялся. Он был далеко не глупым человеком и очень хорошо знал свое окружение. До поры до времени он держал дорогих соратников мертвой хваткой. Но по мере того, как слабел он сам, слабела и его хватка. Они не могли этого не почувствовать. Именно поэтому начали загодя готовиться к его уходу. Ставкой в этой игре была абсолютная, безграничная власть. Не мог не чувствовать этого и все четко понимал Сталин. Похоже, именно поэтому он взорвется осенью пятьдесят второго на знаменитом Пленуме ЦК.

— Вот, например, охранник нашел на дорожке, на одной из дорожек, пулю, — вновь рассказывает генерал Новик, — которая воткнулась примерно на полсантиметра в асфальт, в асфальтовую дорожку, которая летом вообще нагревается и становится более мягкой.

Это было крупным ЧП. Пулю сразу же отправили на баллистическую экспертизу, и уже через два часа стало известно, что выстрел произведен из винтовки со стороны Воробьевых гор. Там, на строительстве университета, работали заключенные. За ними наблюдала охрана, вооруженная винтовками. По выводам экспертизы, выстрел был случайным. И хотя начальник личной охраны Сталина рекомендовал осудить охранника условно, это не возымело никакого действия. Стрельнувший солдатик получил три года .

— Я не знаю, правда, не следил потом, сколько он сидел, — закончил рассказ эпизода генерал Новик.

Вот такой немного странный, но очень характерный эпизод. Он лишний раз доказывает, какое внимание уделялось и на этой даче, и вне ее территории безопасности Сталина. Великолепно отлаженная Власиком, особенно в военные годы, система не давала сбоев. Учитывая то, сколько врагов было у Сталина внутри страны и за рубежом, остается только удивляться, что, кроме случайного обстрела катера во время морской прогулки в тридцатых годах, не известно ни одной попытки покушения на жизнь Отца народов.

А вот еще один штрих к портрету вождя на фоне пятьдесят второго года, на семьдесят третьем году его жизни. Нам очень хотелось бы понять, что стояло за почти неадекватной реакцией дряхлеющего вождя — страх, высокомерие или элементарное мужское желание не сдаваться «проклятой старости»? Сталин никогда не позволял себе помогать. Хотя, казалось бы, что зазорного в том, чтобы поправить пожилому человеку замятую галошу или завернувшийся воротник?