Уильям Ширер - Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента)

Эшторил, вблизи Лиссабона, 7 декабря

Лиссабон, и наконец-то свет и чистота! Мы летели из Барселоны при встречном ветре, скорость которого была сто километров в час. Пилот старого тихоходного "Юнкер-са-52" в какой-то момент решил, что придется возвращаться назад, потому что нам не хватит топлива, но все-таки долетел. Всю дорогу мы тряслись над горами, частенько лишь в нескольких футах от вершин. Были такие воздушные ямы, что двое пассажиров ударились о потолок и один из них от удара потерял сознание.

Хаос в мадридском аэропорту был еще ужаснее, чем в Барселоне. Офицеры-франкисты носились кругами как безумные. Из-за урагана власти решили не выпускать ни один самолет. Потом разрешили один из трех рейсов на Лиссабон. Мне сказали, что я могу вылететь, потом - что не могу, потом - что я могу успеть на поезд, который уходит в четыре дня, потом - что этот поезд уже ушел. Все это время вокруг теснилась толпа чиновников и пассажиров. Был там ресторан, но еды в нем не оказалось. Наконец пассажиров пригласили на лиссабонский рейс. Разрешили лететь только группе испанских чиновников и немецкому дипломату. Я потребовал свой багаж. Никто не знал, где он. Потом ко мне протиснулся какой-то служащий и потащил меня к самолету. Я даже не успел спросить, где мой багаж и куда летит этот самолет. Через минуту мы оторвались от земли, пролетели над развалинами университета Сите, затем до самых сумерек летели над долиной Тагуса, и внизу показался Лиссабон. Пару часов меня продержали в аэропорту португальские власти, потому что я не мог предъявить им билет до Нью-Йорка, но все-таки отпустили. Отели в Лиссабоне переполнены, свободных номеров нет, город забит беженцами, но мне удалось устроиться. Вечером хорошо пообедал и прогулялся по городу, чтобы полюбоваться огнями, а потом лег спать с ощущением, что избавился от тяжкого груза. Завтра из Лондона приедет Эд Марроу, и мы здорово отметим встречу.

Эшторил, 8 декабря

Не смог уснуть, внезапно разболелся зуб, впервые в жизни, и сейчас расплачиваюсь за свою беспечность, хотя в Германии невозможно было что-то сделать, потому что у них не хватает золота и других металлов и дантисты могли поставить пломбу только из какого-то оловянного сплава. Но светило прекрасное южное солнце, и я все утро бродил по городскому парку, радуясь, как много еще цветущих растений, потом по пляжу, на который накатываются огромные синие волны и яростно разбиваются в пену на залитом солнцем песке. Спокойствие, умиротворенность, мягкий шум моря - все это было великолепно. Благополучие в избытке, на это надо было настроиться, что трудновато с утра. Я сбежал, поймал такси и поехал в Лиссабон ждать самолета Эда. Подозрительные англичане из авиакомпании ни за что не хотели сообщать, когда прилетит самолет из Лондона и прилетит ли он вообще, явно опасаясь, что эта информация может каким-то загадочным образом попасть к немцам и они его собьют. Я прождал до темноты и вернулся в Эшторил.

Позднее. Наконец приехал Эд, и это здорово. С десяти вечера мы до изнеможения проговорили про этот год войны и в пять утра, приятно утомленные, легли спать. Учитывая пережитые Эдом бомбежки и сумасшедший режим работы, выглядит он лучше, чем я ожидал, действительно отлично.

Эшторил, 9 декабря

Бродили по солнечному пляжу. Эд говорит, что бомбежки в Англии были жестокие, но не такие, как хвастаются немцы. Кроме Лондона, ужасные разрушения в Ковентри, Бристоле/ Саутгемптоне и Бирмингеме, и самые тяжелые удары пришлись на центры этих городов - на церкви, общественные здания, жилые дома. Сокращение производства в военной промышленности, считает Эд, произошло не столько из-за нанесенного предприятиям физического ущерба, сколько из-за дезорганизации в тех городах, где живут рабочие и где сосредоточено все энерго-, водо - и газоснабжение. Англичане, говорит он, утверждают, что во время налетов самолеты люфтваффе не целятся в заводы, перед ними стоят две другие задачи: во-первых, посеять страх среди гражданского населения; во-вторых, вывести из строя основные коммунальные службы и парализовать таким образом жизнь городов. Я тоже так думаю.

Эд хорошо отзывается о моральном состоянии британцев, по поводу чего у нас в Берлине были некоторые сомнения. Он говорит, что оно на высоком уровне.

Эшторил, 10 декабря

Пэт Келли, добродушный и толковый менеджер компании "Пан-Америкэн-Эйруэйз", признается, что у меня мало шансов добраться до дома к Рождеству, если буду ждать скоростной трансатлантический лайнер. Рейсы задерживаются из-за резкой перемены погоды в Хорте, что мешает взлету больших самолетов. Он советует сесть на пароход. Поскольку это должно было быть мое первое Рождество дома, сегодня днем я пошел в контору "Экспорт Лайнз", чтобы взять билет на "Эксамбион", который отправляется в пятницу. Контора забита беженцами, все просят место, любое, на следующий пароход. Но, как объяснил мне один из сотрудников компании, в Лиссабоне их три тысячи, а пароходы берут только по сто пятьдесят пассажиров и в неделю бывает один рейс.