Виктор Розов - Удивление перед жизнью. Воспоминания

Подвижность внутреннего мира, мира эмоций, у Бабановой была абсолютная. Ей не надо было, как это случается с артистами более тугого склада, добиваться слез, гнева, влюбленности, страха, лукавства, негодования, – вся гамма человеческих чувств, как клавиатура безукоризненно настроенного рояля, была наготове, крышка открывалась свободно, оставалось только из этого хаоса чувств создать симфонию роли. Филигранность работы – особое свойство Бабановой. Дать в этот момент роли только пять граммов подозрительности, именно только пять, шесть – уже много, лишнее. И эта точность меры видна в глазах, в жесте, в повороте головы, в походке, во всем существе. Видна и точно, и ярко! Увидела, приняла, переварила – идет отдача. Как на первом курсе актерского факультета. Кстати, громадный режиссер и актер Алексей Денисович Дикий так и говаривал: «Самое главное и трудное на сцене – элементы первого курса. Они та опора, та площадка, на которой бурлит творчество».

Я много видел и вблизи, и издали знаменитых актеров, много разнообразия в технике актерского искусства, но, пожалуй, ни у одного не наблюдал такого искусного незнания последующего слова и действия. Вот пример. Джульетта ждет Ромео. «Быстрей скачите, огненные кони, к жилищу Феба… дай мне Ромео». Приходит Кормилица, от которой Джульетта сейчас узнает место и время свидания. Вошедшая Кормилица – само преддверие счастья. С восторгом Бабанова – Джульетта бросается к няне: «Ну что сказал он, няня?» А Кормилица сообщает: Ромео убил брата Джульетты Тибальда.

Сколько раз стоял я в кулисе сцены Театра Революции, наблюдал этот эпизод и старался понять, каким чудом Бабанова – Джульетта не подозревает, что за известие несет ей Кормилица. Спектакль «Ромео и Джульетта» репетировался целый год. Как можно было так не знать, так забыть, что будет дальше! Восторженный полет к няне со словами: «Что сказал Ромео?» – сияющие глаза, пылающее лицо, высокий звонкий голос, и вдруг – как будто увлеченный игрой ребенок со смехом бежит за прыгающим мячиком и с размаху ударяется лицом о каменную стену. Глаза Бабановой расширяются, лицо темнеет, фигура делается жесткой, движения резкие, угловатые, острые. Еще мгновение – глаза наливаются яростью и глухой голос произносит: «Ромео пролил кровь Тибальда? О дьявол ангельский, тиран красивый, тварь гнусная с божественным лицом…» – и т. д. И в ярости бьет кинжалом в деревянную стойку кровати. И вдруг после реплики Кормилицы: «Чести нет, нет честности в мужчинах, обманщики и негодяи все. Позор Ромео!» – переосознание случившегося, неожиданный крик, и Джульетта – Бабанова, замахнувшись кулаком, бросается к няне с криком: «Твой язык распухни за слово! Не рожден он для позора. На лбу его позору стыдно лечь. Он трон, где честь должна короноваться, единая царица всей земли». И после этого на глубоком выдохе всей злобы, что кипела в ней: «Что я за зверь, что я его ругала!»

Впрочем, вряд ли моя попытка объяснить необъяснимое увенчается успехом. Но все же. Бабанова не играла Юнгу в «Гибели эскадры», только репетировала. Репетировала почти до генеральной, уже в матросском костюме, в тельняшке, в брюках клеш. И отказалась. Уговаривали, упрашивали, умоляли. Нет. Говорила: стара. Ей было уже тридцать шесть лет. Многие, пожалуй, сказали бы: только тридцать шесть лет! Но удерживал страх: а вдруг покажусь несоответственной?! Страх за талант. Вместо Бабановой играла студентка театральной школы, миленькое живое существо, очень подходившее к роли. И только.

Не раз Мария Ивановна доводила роль до генеральной репетиции, а потом отдавала ее другим. Мне посчастливилось видеть Бабанову в роли Любки Шевцовой в «Молодой гвардии», которую поставил Охлопков. Была, кажется, генеральная репетиция. Совершенство! И в сцене эвакуации в начале спектакля, и особенно в танце перед немцами. Тело пляшет бешено, рот сверкает улыбкой, а в глазах злоба, ненависть, издевка, и ты замечаешь, что это не улыбка, а оскал. Вряд ли кто мог бы повторить подобное. Александру Александровичу Фадееву Бабанова показалась старой в этой роли, и он попросил заменить ее другой актрисой. И заменили. Другая получила за роль Шевцовой звание лауреата Сталинской премии первой степени. Какое же звание и какой степени можно было бы присудить за исполнение роли Любови Шевцовой Марии Ивановне Бабановой?! Впрочем, у меня с давнего времени укоренилось убеждение, что главная награда человека, главное его достоинство – его собственное имя, которое он должен всю жизнь украшать добрыми делами, а если есть талант – то и этим незамутненным источником. Об этом я даже когда-то писал в газету «Пионерская правда» для детей. Бабанова говорила, что и сама рада, что не играла Шевцову, но чувствовалась в этот раз некоторая горечь. Видимо, вложила в роль нечто драгоценное, чем хотелось поделиться со зрителем. Это драгоценное было, я свидетель.