Мэри Габриэл - Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

И только пресловутая спираль у нас какая-то избирательная. Вот, например, профессор Российской экономической школы Владимир Попов пишет:

«Запад, таким образом, вырвался из мальтузианской ловушки не столько благодаря своей изобретательности, рожденной свободными университетами и правовыми гарантиями, сколько благодаря жестокости в переделе собственности, который позволил повысить норму сбережений, затрачивать больше средств на изобретения и реализовать эти изобретения «в металле» через возросшие инвестиции. Используя сравнение Пола Кругмана, сделанное по другому поводу, можно сказать, что Запад разбогател не благодаря вдохновению (inspiration), но благодаря поту и крови (perspiration), или, чтобы быть более точным, благодаря безжалостному «большому толчку» — ускорению накопления капитала, которое стало возможным только из-за роста неравенства после экспроприации мелких земельных собственников».

Только вот жестокий передел собственности в наши лихие девяностые до сих пор не привел к увеличению инвестиций в изобретения и их реализацию «в металле». То есть диалектическая спираль получается у нас не марксовская, не гегелевская, а какая-то «своя особенная стать».

Что же касается механизмов первоначального накопления, то если даже Маркс в этом вопросе ошибался, в целом он все равно правильно оценил колониальную (рабовладельческую) компоненту в становлении капиталистической промышленности. «Прямое рабство является такой же основой нашей современной промышленности, как машины, кредит и т. д. Без рабства нет хлопка, без хлопка нет современной промышленности. Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, а мировая торговля — необходимое условие крупной машинной промышленности».

Но если в этом высказывании речь идет о генетике капитализма, которая сочится «потом и кровью», то и вполне современные язвы им поразительно спрогнозированы. Пресловутые деривативы, кредитно-финансовые свопы и прочие финансовые инструменты, оторвавшиеся от материальной основы, Маркс называл «фиктивным капиталом». В США среди граждан подхлестывалась кампания продаж недвижимости по ипотеке, параллельно сокращались доходы. В ответ росли новые заимствования. В какой-то момент началась цепная реакция невыплаты кредитов — пузырь лопнул?.. И мировой финансовый кризис случился ровно по Марксу. Мы тоже его «очень» почувствовали — цены на нефть упали аж в пять раз. Ведь наш «сырьевой капитализм» — дальнейшая мутация нашего «сырьевого социализма».

Ход этой сырьевой мутации социализма в нашей стране очень точно описал один из лучших специалистов отрасли. В.Ю. Алекперов в своей монографии «Нефть России: прошлое, настоящее и будущее»: «В начале 70-х гг. XX столетия Советский Союз вступил в полосу широкомасштабного структурного кризиса, в основе которого лежало исчерпание возможностей дальнейшего экстенсивного развития сверхмонополизированной авторитарно-бюрократической индустриальной системы и ее способности ответить на вызовы нового времени».

В течение нескольких десятилетий явственно сказалась неспособность экономики СССР в условиях нового этапа глобальной научно-технической революции перейти к широкомасштабному производству и внедрению технологий постиндустриального (информационного) общества. В условиях мирового энергетического кризиса экономика ведущих стран Запада вынуждена была достаточно быстро перейти от индустриальной модели своего развития к постиндустриальной! На этом этапе ими достаточно быстро осуществлен переход к ресурсосберегающим технологиям (США на их основе обновили 86 % своего оборудования, страны ЕЭС — 70–75 %, Япония — 82 %), а также наукоемким производствам (микроэлектроника, информатика, биотехника, робототехника).

Эти глобальные изменения были очевидны, но советское партийно-политическое руководство во главе с Леонидом Брежневым, формально провозгласив основным приоритетом в годы 9-й пятилетки (1970–1975 гг.) и 10-й пятилетки (1976–1980 гг.) перевод экономики на интенсивный путь развития, в действительности по-прежнему продолжало курс на экстенсивное развитие индустриальной экономики сталинского образца с помощью традиционных отраслей-доноров, включая нефтяную и газовую промышленность.

Однако физический износ и моральное старение оборудования и основных фондов делали бессмысленной практику увеличения из пятилетки в пятилетку объемов капитальных вложений в промышленное строительство с планируемой отдачей через десятилетия. В условиях быстро ускоряющей темпы научно-технической революции новые объекты часто уже на стадии проектирования морально устаревали. Рос объем незавершенного строительства, «омертвлялся» капитал. Гигантомания многих проектов нанесла непоправимый ущерб экосистемам некоторых регионов страны. Вложенные в капитальное строительство средства не приносили отдачи. Если в 1970 г. каждый рубль, вложенный в капитальное строительство, приносил прирост продукции в размере 1 руб. 39 коп., то в 1973 г. — 1 руб. 10 коп., а в 1981 г. — только 81 коп. Таким образом, по существу страна стала последовательно разоряться… К середине 1980-х гг. по уровню потребления на душу населения СССР занимал 77-е место в мире. В целом советская экономика становилась все более и более неконкурентоспособной на мировом рынке, доля ее в 1970–1980-е гг. в мировой торговле составила всего 4 %. Мировой энергетический кризис начала 1970-х гг. придал советской экономике сырьевую направленность. Стало выгодно просто продавать углеводородное сырье, а за валюту приобретать все необходимое для страны, включая пшеницу, товары широкого потребления, продовольствие. 83–85 % советского экспорта составляли сырье, полуфабрикаты, только 15–17 % — доля готовых изделий.