Николай Шмелев - С малых высот

Едва самолет закончил пробег, я выскочил из кабины. От волнения забыл даже выключить зажигание. Около кустов рядом с разбитыми машинами стоял политрук Жарков. На голове у него был только белый подшлемник.

Я сразу выяснил, что случилось. Пройдя деревню, Покидышев повел звено с набором высоты, чтобы перетянуть через лес. Правый ведомый Иван Третьяков не справился с обледеневшим самолетом и оказался под хвостом у Покидышева. Чтобы не врезаться в лес, он потянул ручку на себя и винтом отрубил хвост самолету Покидышева. Машины пошли к земле...

Летчики растаскивали обломки самолетов и освобождали из-под них своих товарищей. К месту катастрофы стали собираться жители деревни. Подъехала пара лошадей, запряженных в сани. Старики, женщины и дети вместе с летчиками помогали пострадавшим. Штурмана младшего лейтенанта Волкова посадили к березе. Его голова чуть наклонилась на правое плечо. У него была сломана левая рука и ключица. Старшина Покидышев лежал на снегу. Он тяжело дышал. У него было разбито лицо, сломана нога. Иван Третьяков изредка вскрикивал: "Ой, ребята, жжет!" - и хватался за ноги.

На лошадях отвезли пострадавших в ковровский госпиталь. Было совсем темно, когда мы добрели до деревни.

Утром нам сообщили, что старшина Покидышев скончался. Это была наша первая потеря. Теперь уже не по рассказам, а на собственном опыте мы испытали, что такое обледенение.

Утром прилетел командир полка. Разобрав накоротке причины происшествия, он дал указания, и эскадрилья перелетела на аэродром Кольчугино.

Дальнейший путь тоже проходил не гладко: экипажи теряли ориентировку, совершали вынужденные посадки. Сказывался недостаток опыта.

На 30 ноября был назначен перелет к конечному пункту маршрута - на прифронтовой аэродром Ахтырка. К вечеру ударил мороз. Сковывая движения людей, он мешал готовить самолеты. Ламп для подогрева моторов было мало. Бензина тоже оказалось недостаточно для полной заправки всех машин. Поэтому была дана команда заправляться горючим настолько, чтобы долететь до Ахтырки.

Быстрее других подготовили самолеты младшего лейтенанта Голованова, сержанта Евтушенко и мой. Командир полка разрешил нашему звену самостоятельно следовать в Ахтырку.

Вначале полет протекал нормально. Наблюдая за местностью, я все время сличал ее с картой. Эти места мне были хорошо знакомы. Ведь Кольчугинский район - моя родина. Вот справа показалась деревня Фомино, вот река Шорна, где я в детстве ловил с ребятами рыбу. Вот лес, в котором собирал грибы. А вон там, вдали, виднеется деревня Блудово, где я родился. Слева осталась станция Желдыбино, откуда я девятилетним мальчиком первый раз поехал в Москву.

Знакомые, милые сердцу места остались уже далеко позади, а я все еще находился во власти нахлынувших воспоминаний. И вдруг-что такое? Замечаю, что станция Карабаново, которая должна быть слева, оказалась в семи километрах справа. Значит, звено уже уклонилось от намеченного маршрута?

Неожиданно впереди показались дымящиеся трубы, а затем и город. "Ахтырка! Прилетели!" - обрадовался я.

Видимо, так подумал и командир звена младший лейтенант Голованов.

- Где аэродром? Куда садиться? - спросил он у своего штурмана.

- Аэродрома не вижу, - взволнованно ответил Осокин. Он только до станции Карабаново вел самолеты точно по маршруту, потом где-то "проморгал" и потерял ориентировку.

- Что за город?-уже крикнул Голованов и стал вводить самолет в разворот.

- Мне кажется, это еще не Ахтырка, - оправдывался штурман.

- Осокин, горючее кончается, надо немедленно садиться, где аэродром? строго повторил командир звена.

- Вон слева, между последней улицей и лесом, на самой окраине площадка. Надо садиться там! Аэродрома не вижу! - ответил Осокин.

Голованов распустил строй и первым пошел на посадку. Приземлившись, все три самолета подрулили к большому дому. Осокин выпрыгнул из кабины и, заметив группу людей, подбежал к ним.

- Что за город?-спросил он, стараясь скрыть смущение.

- Пушкино, Пушкино! - наперебой закричали несколько человек.

Командир рассердился:

- Шляпа ты, Осокин, а не штурман. Не из Блудова ли ты? До Блудова ты соображал...

- Нет, это Шмелев из Блудова, - попытался отделаться шуткой Осокин.

- Товарищ командир, у меня еще есть горючее! - послышался голос Николая Евтушенко. - До Ахтырки долечу. Разрешите?

Эти слова обрадовали всех. Ведь если он долетит, значит, в полку сегодня же будут знать о нашей вынужденной посадке.