Василий Семенович Емельянов
С чего начиналось
Наступило лето 1941 года, пришло время отпусков. Всей семьей — я, жена, дочь, сын — мы готовились к поездке в Сочи. Я получил путевки в санаторий Совнаркома, купил четыре билета в скорый поезд — все складывалось очень хорошо, но какая-то ничем не объяснимая тревога не давала покоя. Мне почему-то не хотелось выезжать из Москвы. И вот в субботу 21 июня я решил посоветоваться со своим старым другом, народным комиссаром черной металлургии И. Т. Тевосяном — стоит ли мне ехать сейчас на курорт или нет? «Но он ведь обязательно спросит: «Почему же, собственно, не ехать?» — подумал я. — Что я ему на это отвечу?» И я решил позвонить и просто попрощаться с ним перед отъездом.
В это время война в Европе охватила многие страны, вернее, под гитлеровским сапогом уже находились почти все европейские государства и тревожиться в общем-то было от чего, хотя договор о ненападении, заключенный с Германией, формально не давал для этого основания. Я был уверен, что, если Тевосян располагает какими-нибудь сведениями относительно военных дел, он найдет способ предупредить меня.
Так я и сделал. Поговорив о том о сем, я как бы невзначай сказал Ивану Тевадросовичу:
— Собираюсь завтра ехать в отпуск.
— Куда же отправляешься? — спросил он.
— В Сочи.
— Один или с чадами и домочадцами?
— Забираю всех.
— Ну, рад за тебя. Желаю хорошенько отдохнуть. После этих слов я осмелел и уже спросил напрямик:
— Так ты советуешь ехать?
— Конечно, какой еще может быть разговор. А почему ты сомневаешься?
— Да обстановка какая-то неясная, не до отпуска…
— Напряженная обстановка уже давно на нашей планете. Они воюют, а мы пока еще нет, так что следует воспользоваться передышкой и набирать силы. Езжай и отдыхай.
Этот разговор с Тевосяном снял лежавшую на душе тяжесть. Итак, мы едем в воскресенье.
Поезд отправлялся из Москвы в одиннадцать часов с минутами. В десять часов утра я запер квартиру и, поворачивая ключ в замочной скважине, услышал телефонный звонок. Ну, нет, дудки, я уже в отпуске и никаких телефонных звонков слушать не буду.
В нашем вагоне народу было немного. В соседнем купе ехал — также, видимо, на отдых — полковник, а через купе от нас — работник Совнаркома. Он ехал в тот же санаторий, что и мы.
Перед Курском полковник стал собирать вещи. Когда я проходил мимо его купе, он спросил:
— Вы не сходите в Курске?
— Нет, мне дальше.
— И мне тоже нужно было дальше, но вот приходится сходить.
— Что же делать, коль нужно, то нужно. Разные бывают обстоятельства.
Полковник недоуменно посмотрел на меня:
— Вы что же, ничего не знаете?
— А что такое?
— Война! Гитлеровские войска перешли нашу границу. Идут бои.
Это было как удар обухом по голове.
В это время поезд остановился у платформы станции Курск. Полковник взял свой чемодан и, прощаясь, посоветовал мне тоже немедленно возвращаться в Москву.
Я решил сойти в Харькове: там у меня были знакомые, оттуда мне легче будет добраться до Москвы. К тому же сходить в Харькове решил и мой второй сосед по вагону, работник Совнаркома. В Белгороде поезд остановился, и в соседний вагон сел новый пассажир. Мы стали его расспрашивать о новостях, и он подробно рассказал нам все, что знал сам.
— Сегодня в шесть утра я сам слушал радиопередачу, — говорил он. — В Германии государственный переворот. Гитлер арестован. К власти пришло правительство Риббентропа.
Мы слушали его и верили всему, что он говорил. Верили потому, что для нас война все же была полной неожиданностью. Но значительно позже, уже после окончания войны, я узнал, что немецкая пропаганда прибегла к заведомой дезинформации, чтобы усыпить бдительность советских людей.
Пассажиры, направлявшиеся на отдых в Сочи, стали держать совет, как быть: возвращаться в Москву или же ехать дальше? Пришли к выводу, что надо еще раз попытаться получить точные сведения в Харькове и уже тогда принимать окончательное решение.
В Харькове, снова посоветовавшись, мы все же решили ехать дальше, до Ростова, — там одного из пассажиров должны были встречать и там мы получим достоверную информацию.
От веселого отпускного настроения не осталось и следа. Тревога сжимала сердце. Дети перестали резвиться. Мы с женой молчали.
В Ростове в соседнее купе вошел полковник госбезопасности. Мы познакомились. Я сказал ему, где и кем работаю. Был я тогда заместителем председателя Комитета стандартов при Совете Народных Комиссаров СССР.
Читать дальше