Михаил Ботин - За свободу Испании

Понял и прочувствовал я, что увиденное воочию и услышанное от испанского друга явилось результатом не случайных попаданий фашистских бомб и снарядов, а продуманной и рассчитанной системой наказания несдающегося города, наказания его героических защитников. Если я и раньше испытывал чувство ненависти к фашистам, их зверскому облику, то теперь это чувство удесятерилось.

В Мадриде в ночные часы было пусто, никакого движения. На перекрестках улиц виднелись лишь темные силуэты бойцов внутренней охраны города. Документов, удостоверяющих личность, у нас никто не потребовал. В ответ на вопрос часовых:

— Кьен и адонде ва Устед? (кто вы и куда едете?) — Аринеро, высунув голову из кабины, вполголоса произносил магические слова:

— Эс камарада русо, марчамос а Мадрид (это русский товарищ, мы едем в Мадрид),— часовые, приветственно поднимая вверх руки со сжатыми кулаками, произносили в ответ:

— Салюд, компаньерос, пасен, вива ла република! (привет, товарищи, проезжайте, да здравствует республика!) .

Такой «церемониал» пропуска на любую территорию Испанской республики в то время был обычным явлением. Этим широко пользовалась фашистская агентура, без особых затруднений проникавшая в республиканские штабы, государственные учреждения и другие важные объекты.

Мы торопились в штаб обороны Мадрида, где мне надлежало явиться к начальнику штаба коронелю (полковнику) Винсенте Рохо (в переводе с испанского языка слово «рохо» означает «красный»), представиться ему и получить задачу для зенитной артиллерийской группы, затем разыскать старшего советника по противовоздушной обороне Мадридского фронта советского добровольца полковника Николая Никифоровича Нагорного (псевдоним — Майер) и согласовать с ним вопросы дальнейшей работы под его руководством.

В штабе обороны Мадрида, размещенном в подвалах бывшего министерства финансов, мы разыскали отдел противовоздушной обороны. Педро сопровождал теперь меня уже не как водитель автомашины, а как переводчик, понимавший с полуслова, о чем я говорю на своем, пока не совершенном испанском языке.

Дежурный офицер отдела противовоздушной обороны сонно и безразлично посмотрел на нас:

— Кэ ай, омбрес? (в чем дело, люди?) — спросил он.

Предъявленные ему документы, удостоверяющие личность, он небрежно отстранил со словами:

— Еще чего, зачем лишние формальности?

Но как только он услышал, что один из посетителей — камарада русо, с его лица исчезло сонное выражение, проявился интерес, внимание и любезность. Он спросил у меня о цели прибытия, а затем кратко ознакомил с обстановкой в Мадриде по карте: линия фронта проходит у самых стен города: через населенный пункт Аравака, парк Каса-дель-Кампо, далее Карабанчель, Вильяверде...

— Теперь о противовоздушной обороне Мадрида,— гродолжал знакомить с обстановкой команданте Эскуэрро.— С прибытием в начале ноября советских истребителей И-15, И-16 и советских летчиков-добровольцев вся тяжесть борьбы с авиацией фашистов легла на них. Они героически сражаются, делая по пять-шесть боевых вылетов за день. Такое напряжение летчикам долго выдержать физически невозможно, необходима поддержка зенитными батареями. В нашей системе противовоздушной обороны Мадрида и обороняющих его войск имеются лишь батареи, вооруженные малокалиберными зенитными орудиями системы «Эрликон» с малой высотой и дальностью действительного огня. Эти батареи годятся для борьбы с самолетами на низких высотах. А для обороны Мадрида необходимы батареи, способные поражать воздушные цели на любой возможной высоте.

Получив от команданте Эскуэрро первичную ориентировку об обстановке, я попросил его представить меня полковнику Рохо для получения от него задачи прибывающим из Альбасете зенитным батареям среднего калибра.

— Сейчас доложу о вас коронелю Рохо. Он вернулся с передовой и находится у себя,— сказал Эскуэрро и позвонил начальнику штаба обороны Мадрида о прибытии команданте дель группо де артильериа де контравиасьон — камарада русо Ботин.

— Приходите ко мне с ним минут через пять-семь,— распорядился коронель Рохо.

Выждали установленное время. Наши шаги гулко отдаются в подвальном железобетонном помещении. Повернув за угол, встречаем медленно идущего грузного пожилого человека в генеральской форме, отдаем ему воинское приветствие (поднятая вверх рука со сжатым кулаком), он небрежно кивает головой в ответ и проходит мимо. Эскуэрро шепчет: «Хенераль Миаха...»