Алексей Суворин - Дневник А.С. Суворина

Переписка Победоносцева, записки Витте, графини Клейнмихель, Родзянко, Деникина, Курдова…

Мемуары «старого мира», им же несть числа.

И вот, еще одна книга в этой бесконечной серии — «Дневник А. С. Суворина». Нужно ли все это? Стоит ли в наше время, когда раскрепощенному молодому поколению нужны новые книги о строительстве новой жизни, — стоит ли печатать этот «исторический хлам?» Такой вопрос мы задавали себе не раз, теряя время в течение года на кропотливый разбор, расшифровку, переписку и обработку случайно сохранившихся среди книжной макулатуры многочисленных тетрадей, испещренных мелким, мучительно неразборчивым почерком А. С. Суворина. Но чем более критически мы относились к публикуемым ниже материалам, — тем больше мы укреплялись в мысли, что книга эта полезна именно в наше время и полезна молодежи больше, пожалуй, чем современникам Суворина, боровшимся против защищаемого им дворянско-помещичьего строя. Счастье молодежи в том, что Великая Революция воздвигла на обломках старого помещичьего быта гранитную стену между прошлым и будущим. Счастье молодого поколения в том, что годами ссылки, тюрьмы, каторги и смертями на поле брани завоевано для него право на среднюю и высшую школу, право на рабфаки, институты, университеты, право на науку в дедом. Но для того, чтобы вполне оценить это величайшее благо, молодежь должна побольше знать об удушливой атмосфере и уродливом вырожденческом быте погребенного Революцией прошлого. Немало материала, освещающего эту область, новое поколение найдет в «Дневнике» А. С. Суворина, который, записывая в свои тетрадки день за днем и не рассчитывая на опубликование своих записей, как бы отводил душу после своей повседневной службы — защиты в прессе сановников, старой политики и гнилого уклада, словом, всего того, что положение А. С. Суворина обязывало его защищать, но что он, как умный человек и даровитый публицист, не мог в сокровенности не презирать. А. С. Суворин мог бы в своих записках с полным правом сказать, обращаясь к старому строю: «я правду о тебе порасскажу такую, что будет хуже всякой лжи…»

И он, действительно, старался рассказать правду, насколько мог, про все и про всех: про царей, про князей, про бюрократических божков, про писателей, про актеров, про общественных деятелей, про всех, кто его окружал. Он старался рассказать все, что знал, а знал он, если не все, то очень много. Ибо шли к нему с заискивающим поклоном все — от начинающего чиновника и актера до вершивших судьбы народа царедворцев и министров. Роль А. С. Суворина обязывала его замалчивать правду и говорить неправду день за днем в своей самой влиятельной в то время газете. Но это же его положение не мешало и даже содействовало ему по ночам записывать факты, — массу фактов, до мелочей и столичных сплетен включительно. Личная его жизнь и бесславный конец свидетельствуют о том, что он был не в силах высвободиться из плена славы и богатства, которые он стяжал, продав душу дьяволу — реакции. Но сознание, что ум и талант свой он отдавал делу спасения утопающего режима, который был ему, выходцу из однодворцев, сыну крестьянки, чужд, никогда его, по-видимому, не покидало. Вот почему, «достигнув высшей власти» неправедными путями, он так часто пишет со скорбью о самом: себе и о растраченном своем таланте и отводит душу в иронических и полных презрения записях об окружающих.

В одну из таких минут самоистязания А. С. Суворин сделал подробную автобиографическую запись: начал он учителем географии в уездном училище в городе Боброве, получая в месяц жалованья,14 р. 60 к.; перешел в Москву в качестве молодого беллетриста и журналиста и жил в избе в десяти верстах от Москвы; жена его ходила в город пешком и, чтобы не истоптать сапоги, снимала их по дороге и шла босиком, и в таком виде встретил ее Плещеев; начал печататься в «Современнике», а когда ехал в Петербург за гонораром, Плещеев устроил ему бесплатный проезд в почтовом вагоне; когда отправлялся в Петербург искать место секретаря редакции, тот же Плещеев дал ему теплое пальто, так как своего у Суворина не было, а пришлось ему ехать в третьем классе, в нетопленном вагоне; произведения его запрещались цензурой; за передовую статью в «Русском Инвалиде», где он рассказал о бале у киевского губернатора, что на балу этом присутствовали публичные женщины, Суворин был притянут к ответственности по распоряжению Александра II; сотрудничая у Н.