Лео Бретхольц - Прыжок в темноту. Семь лет бегства по военной Европе

— Я не хочу отравить этих людей, — сказал он. — Они голодны, но не настолько. А если мне захочется понюхать что-нибудь вонючее, я просто зайду в бараки.

К этому времени большинство бараков было уже заражено паразитами. В них была прорва вшей и блох. То, что сначала напоминало сарай, превратилось в сортир. Представители, выбранные из заключенных, сообщили о ситуации коменданту. Вскоре после этого явились рабочие в специальной одежде и обработали помещения дезинфицирующими средствами. Двери закрыли и опустевшие бараки запломбировали на два часа. Старый гнилостный запах исчез, замещенный новым — тяжелым химическим.

К середине июня кожа у меня загорела и огрубела. Теперь я мог ходить по песку, не ощущая его жара. Я потерял чувство времени. Иногда к нам доходили слухи, что немцы наступают на всех фронтах, что Бельгия и Голландия потерпели поражение, что французы еще сопротивляются, но не очень успешно.

— Что происходит во Франции? — спросил я французского охранника. — Слухи очень тревожные.

— Ах, боже правый, — лениво откликнулся он. — Франция никогда не капитулирует.

22 июня 1940 года в Компьене французский маршал Анри Филипп Петен подписал перемирие с Германией. Один из часовых сообщил нам эту новость. Что будет с нами теперь, когда Франция потерпела такое унизительное поражение? Французы как нация это переживут, но для евреев как народа это гораздо менее очевидно.

Однажды рано утром я стоял во внутреннем дворе, вымощенном кирпичом, в очереди, чтобы умыться. Мужчина, стоявший за мной, похлопал меня по плечу и, указав на мыло, которое я держал в руке, спросил:

— Откуда это?

Я рассказал, что захватил его с собой, когда бельгийские власти приказали явиться в полицейские участки, имея при себе запас продовольствия. Теперь это был один из последних кусков мыла в лагере.

— Тебе повезло, что есть мыло.

— Хочешь им помыться?

Он смотрел на мыло, как будто перед ним было сокровище.

— Да, — ответил он, почти извиняясь, — только лицо.

Мыла хватило еще на несколько дней.

Еды пока было вполне достаточно, иногда даже оставался хлеб, который мы брали на ночь с собой в бараки. Но его нужно было уберечь от мародерствующих крыс. Поэтому мы подвешивали хлеб на балки прямо под потолком. Часто это помогало, но иногда крысы все-таки добирались до него.

Потом пришла новая беда: наводнение и одновременно вспышка дизентерии. Вода Средиземного моря поднялась до верхних ступеней, ведущих в туалет. Стоя в очереди, мы вынуждены были продвигаться вброд по воде. Люди были больны и взвинчены. Они барабанили в двери и обругивали тех, кто слишком долго сидел в туалете. Скоро начинали напирать, толкаться, и, наконец, дело доходило до драки. Многие, кто выходил из туалета, чтобы освободить место другим, быстро возвращались в конец очереди. Клочки бумаги ценились теперь на вес золота. Однако скоро осталась лишь солома. С июня по сентябрь умерло около дюжины заключенных. Сотни лежали в бараках с температурой под присмотром остальных. Запах смерти стал смешиваться с невыносимой жарой.

В августе мне удалось взять судьбу в собственные руки. Посыльный из управления лагерем зашел в барак и вручил мне разрешение на свидание с Леоном Остеррайхером из Антверпена, другом Анни, с которым мы встречались короткое время в Берхеме, когда крутили шлягеры на маленьком старом проигрывателе.

— Что ты тут делаешь?

— Собираюсь вытащить тебя отсюда, — прошептал он.

Это ошеломило меня. Я надеялся на чудо, но никак не ожидал его от малознакомого человека.

— Я наблюдал за охранниками, — продолжал он. — Они ненавидят свою работу. Думаешь, им важно кто останется здесь, а кто нет?

— Что ты предлагаешь?

Я все никак не мог поверить, что Леон здесь, и еще более невероятными были детали побега, казавшегося мне абсурдным.

— Я могу подкупить одного из них, — ответил Леон. — В нужный момент они будут смотреть в другую сторону. Но риск есть.

— Да, рискованно, — согласился я. — Ты можешь попасть сюда, в лагерь, вместе со мной.

— Лео, — сказал он, — в Тулузе я слышал, что людям удалось убежать отсюда. И я узнал место, где ты сможешь выбраться. Никто не хватится тебя.

Мгновение я стоял онемев, пока Леон не добавил:

— Кстати, у меня есть новости о Фрайермауерах. Я знаю, где находится Анни.

Он подвел меня к входу для поставщиков продовольствия и показал мне брешь между колючей проволокой и песком. Приподняв немного проволоку, он указал жестом, как бы говоря: «Видишь? Ты сможешь проползти под ней». Он сказал, что встанет немного в стороне и будет на стороже. Меня не нужно было просить дважды. Какое наказание могут мне дать хуже того, что я уже и так имею?