Лео Бретхольц - Прыжок в темноту. Семь лет бегства по военной Европе

Только одиночки предлагали помощь жертвам. Тем важнее сохранить память об этих людях, исключительных личностях и героях. Мы находим рассказы о них у Лео Бретхольца, который никого из них не забыл.

Так, когда речь идет о людях из Швейцарии, Люксембурга, Бельгии или Франции, подкупает то, что в воспоминаниях Лео Бретхольца нет места ни затаенной обиде, ни попыткам что-нибудь приукрасить. Мы узнаем о равнодушии и враждебности многих, кто вставал на пути спасающих свою жизнь бегством, о тех, кто отказывал им в убежище. Но одновременно мы читаем о тех людях в Западной Европе, кто принимал беженцев, хотя тем самым рисковал собственной жизнью. Все изложенное так живо, что, хотя в нем нет ни слова о современных дебатах, оно невольно наводит на мысли о сегодняшней ситуации. Чтобы не быть превратно понятым: Лео Бретхольц не подталкивает нас к надуманным сравнениям и связям. Напротив. Точность и тонкость в выборе каждого слова — отличительная черта автора, делающая его историю особенно правдивой. Здесь речь идет не только о массовых убийствах (об Общем и Целом), но и о Малом и Хрупком: об одиночках, которые собственными усилиями пытались избежать уничтожения.

Эта книга захватывает. Она переносит нас в национал-социалистическую Вену, проводит нас сквозь Европу тридцатых и сороковых годов. Мы следуем за Лео Бретхольцем, когда он, минуя бюрократические сети, без бумаг, отдавая себя в руки проводникам, пересекает границы, переплывает широкую реку и преодолевает горы. Он выпрыгивает из поезда, идущего в Аушвиц, и, когда он в мельчайших подробностях, не преуменьшая мерзость и смрад, описывает, на что он вынужден был пойти, чтобы вырваться из вагона, у нас захватывает дух. Становится ясным, какая смертельная опасность витала тогда в воздухе Европы, какой ужас охватывал жертв, хотя они не могли представить себе в полной мере все то, что знаем мы сегодня о концентрационных лагерях и газовых камерах.

Описание одного спасения не позволяет, однако, забыть тех, кто погиб. Лео Бретхольц называет имена убитых, и его история показывает, что и сам он был уже обречен и лишь благодаря чистой случайности ему удалось спастись.

В пасмурный зимний день, когда я встретился пообедать с Лео Бретхольцем, он показал мне извещение о своей смерти. Лео был жив, но его имя стояло в списке тех, кто был обречен сесть в немецкий товарный поезд № 42, следовавший из лагеря для интернированных в Дранси (Франция) в концентрационный лагерь в Освенциме, называемом также Аушвиц (Польша).

Немцы в своих записях были педантичны, но и они иногда допускали ошибки. Холодным ветреным утром 6 ноября 1942 года тысяча евреев покинула Дранси. Из них семьсот семьдесят три человека были уничтожены: часть умерли в дороге, остальные — по приезде в Аушвиц, в газовых камерах. Сто сорок пять мужчин и восемьдесят две женщины были использованы на принудительных работах. Из них выжили только четверо мужчин. Таковы цифры самих нацистов. Имя Лео стояло в числе не выживших.

В тот зимний день он протянул мне через стол книгу Le Memorial de la deportation des Juifs de France, изданную в 1978 году. Хроника опустошительной арифметики холокоста, берущая начало на вокзале в Дранси. Там стоит фамилия Лео, дата его рождения и место рождения — Вена. В списках он значится между Мартой Брайтенфельд, проживавшей прежде в Бинфельде, и Абрамом Броноффым — из Новогорека. Однако два факта оказались неверными: фамилия Лео, написанная с ошибкой — «Брехольц», и факт его смерти.

— Это был день, — сказал он своим приятным голосом, — в который я должен был умереть. И одновременно день, когда я вновь родился.

Лео Бретхольц, коренастый седовласый мужчина, более шести лет своей юности вынужден был потратить на то, чтобы остаться в живых, избежать грозящего евреям истребления.

Угроза уничтожения преследовала его все эти годы. В 1942 году он был задержан в Швейцарии и доставлен назад во Францию, где уже началась «хореография истребления». В 1940 году нацисты намеревались просто выдворить немецких евреев во Францию. Правительство Виши, созданное маршалом Филиппом Петеном и находящееся под контролем Германии, а потому всячески старающееся ей угодить, пошло дальше. Оно зарегистрировало всех французских евреев. На их военных продовольственных карточках ставилась пометка Juif, что превращало их в доступную мишень для антисемитских нападок. Также оно приняло законы, запрещающие евреям заниматься рядом профессий. Позднее оно же заключило иностранных евреев в лагеря. Это было началом конца.