Виктор Мануйлов - Летопись жизни и творчества М. Ю. Лермонтова

* Описание пути из Москвы к Троице-Сергиевой лавре см.: Н. М. Карамзин . Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице. В кн.: Н. М. Карамзин , Сочинения, изд. 4-е, тип. А. Смирдина, СПб., 1835, с. 175–220.

15 августа.Рядом с заглавием стихотворения «Чума в Саратове» подзаголовок: «1830 года августа 15 дня».

Лермонтов , АН СССР, т. I, с. 151 и 410.

17 августа.Лермонтов вместе с Е. А. Арсеньевой и кузинами пришел на богомолье в Троице-Сергиеву лавру, где написал стихотворение «Нищий».

«На четвертый день мы пришли в Лавру изнуренные и голодные. В трактире мы переменили запыленные платья, умылись и поспешили в монастырь отслужить молебен. На паперти встретили мы слепого нищего. Он дряхлою дрожащею рукой поднес нам свою деревянную чашечку, все мы надавали ему мелких денег; услыша звук монет, бедняк крестился, стал нас благодарить, приговаривая: „пошли вам бог счастие, добрые господа; а вот намедни приходили сюда тоже господа, тоже молодые, да шалуны, насмеялись надо мною: наложили полную чашечку камушков. Бог с ними!“.

«Помолясь святым угодникам, мы поспешно возвратились домой, чтоб пообедать и отдохнуть. Все мы суетились около стола, в нетерпеливом ожидании обеда, один Лермонтов не принимал участия в наших хлопотах; он стоял на коленях перед стулом, карандаш его быстро бегал по клочку серой бумаги, и он как будто не замечал нас, не слышал, как мы шумели, усаживаясь за обед и принимаясь за ботвинью. Окончив писать, он вскочил, тряхнул головой, сел на оставшийся стул против меня и передал мне ново-вышедшие из-под его карандаша стихи: „У врат обители святой … “».

Лермонтов , АН СССР, т. I, с. 149 и 410; Сушкова , с. 114–115.

21 августа.В Правлении императорского Московского университета «от пансионера Университетского благородного пансиона Михайлы Лермантова» слушалось прошение.

«Родом я из дворян, сын капитана Юрия Петровича Лермантова; имею от роду 16 лет; обучался в Университетском благородном пансионе разным языкам и наукам в старшем отделении высшего класса; — ныне же желаю продолжать учение мое в императорском Московском университете, почему Правление оного покорнейше прошу включив меня в число своекоштных студентов нравственно-политического отделения, допустить к слушанию профессорских лекций. — Свидетельства о роде и учении моем при сем прилагаю. К сему прошению Михаил Лермантов руку приложил».

ИРЛИ, ф. 524, оп. 3, № 7, л. 2; РМ, 1881, кн. 11, с. 166; Висковатый , Приложения, с. 1; Щеголев , вып. I, с. 71–72; ЛН, т. 45–46, 1948, с. 247 (факсимиле).

26 августа.Под заглавием стихотворения «Стансы» («Взгляни, как мой спокоен взор») подзаголовок: «(1830 года) (26 Августа)».

Лермонтов , АН СССР, т. I, с. 155 и 411.

28 августа.К стихотворению «Ночь» («Один я в тишине ночной») приписка: «(1830 года, ночью. Августа 28)».

Лермонтов , АН СССР, т. I, с. 163 и 413.

Август.Против первого стиха стихотворения «Чума» («Два человека в этот страшный год») написано: «(1830. Августа)».

Лермонтов , АН СССР, т. I, с. 155 и 411.

1 сентября.В Правлении Московского университета слушалось донесение от ординарных профессоров Снегирева, Ивашковского, экстраординарного <���профессора> Победоносцева, адъюнктов Погодина, Кацаурова, лекторов Кистера и Декампа.

«По назначению господина ректора Университета мы испытывали Михайла Лермантова, сына капитана Юрия Лермантова, в языках и науках, требуемых от вступающих в Университет в звании студента, и нашли его способным к слушанию профессорских лекций в сем звании. О чем и имеем честь донести Правлению Университета».

ИРЛИ, ф. 524, оп. 3, № 7, л. 6 об.; РМ, 1881, кн. 11, с. 168; Висковатый , Приложения, с. 3; Щеголев , вып. I, с. 73; ЛН, т. 45–46, 1948, с. 249 (факсимиле).

О том, как происходил экзамен, рассказал в своих воспоминаниях И. А. Гончаров: «В назначенный день вечером мы явились на экзамен, происходивший, помнится, в зале конференции. В смежной, плохо освещенной комнате мы тесной, довольно многочисленной кучкой, жались у стен, ожидая, как осужденные на казнь, своей очереди …

«Нас вызывали по нескольку человек вдруг, потому что экзамен кончался за раз. В зале заседал ареопаг профессоров-экзаменаторов, под председательством ректора. Их было человек семь или восемь. Вызываемые по списку подходили к каждому экзаменатору по очереди.

«Профессор задавал несколько вопросов или задачу, например из алгебры или геометрии, которую тут же, под носом у него, приходилось решать. Профессор латинского языка молча развертывал книгу, указывая строки, которые надо было перевести, останавливал на какой-нибудь фразе, требуя объяснения. Француз и этого не делал: он просто поговорил по-французски, и кто отвечал свободно на том же языке, он ставил балл и любезным поклоном увольнял экзаменующегося. Немец давал прочитать две-три строки и перевести, и, если студент не затруднялся, он поступал, как француз. Я не успел оглянуться, как уже был отэкзаменован» (И. А. Гончаров , Собрание сочинений, т. 8, Гослитиздат, М.—Л., 1954, с. 198).