Алексей Мартыненко - Зверь на престоле, или правда о царстве Петра Великого

Дореволюционный историк А. Нечволодов по этому поводу сообщает:

«Замечательно, что такое невероятное падение и ожесточение нравов в Западной Европе происходило в то время, когда науки, искусства и ремесла достигли в ней весьма большого развития и ученые пользовались повсеместно огромным влиянием, а многие города славились своими высшими учебными заведениями — университетами, которые вмещали в себе по несколько десятков тысяч слушателей» [81, с. 92].

Но, увы, как выясняется, не впрок: от знания риторики и зачаточных основ пиитики в их нравах людоедства не поубавилось. По сию пору западная палочная дисциплина заключает в себе все приметы полной сохранности этой дикой человеконенавистнической «культуры».

Уже во времена Второй мировой войны в английской армии: «…тайком от союзников применялись телесные наказания (удары плетью по обнаженным ягодицам)» [90, с. 36].

Это в тот самый момент, когда русские солдаты, ни на миг не задумавшись, за други своя грудью ложились на вражеские доты, летчики и танкисты шли на таран.

Англичане в это же самое время, как теперь выясняется, указывая на всю дремучесть своей рабовладельческой культуры, в кровь драли на конюшне плетками по ягодицам, стянув штаны, своих соотечественников, имеющих хоть на одну лычку меньше их самих!

Что тут скажешь?

Цивилизация…

Но не все народы на Западе подлежали наказанию: порке, четвертованию и казни через повешение. У судов фем: «…были и исключения: …евреи, язычники и им подобные — так как они не достойны принадлежать к солидному и уважаемому обществу…» [5, с. 244].

А остальных, значит, кто к этому пресловутому «обществу» имел неоспоримое право принадлежать, вешать всех подряд?!

Ну просто полная копия будущего СССР! Практически один в один!

«Официально эти ужасные трибуналы так и не были запрещены: разные монархи лишь пытались их реформировать. Утверждают, что суды святой Фем тайно действовали еще в XIX веке» [5, с. 252].

«…последний распорядитель тайного суда — фрайграф умер в 1835 году, но еще долго преступления, которые совершались под покровом тайны в Германии, молва связывала с деятельностью тайных судилищ» [23, с. 490].

Между тем, не подписавший и четырех тысяч смертных приговоров за все долгое время своего чрезвычайно насыщенного смутами и ересями правления Иван Грозный (за 51 год царствования, то есть более чем за полвека!) даже не оказался в числе русских правителей, изображенных на памятнике Тысячелетия Руси.

«По подсчетам «советского» историка Р. Г. Скрынникова, жертвами «царского террора» стали три-четыре тысячи человек» (см.: Скрынников Р. Г. Царство террора. СПб., 1992. Книга являет собой весьма знаменательное сочетание фактологической полноты с традиционной концептуальной беспомощностью). С момента учреждения опричнины до смерти царя прошло тридцать лет. 100 казней в год, учитывая уголовных преступников. Судите сами, много это или мало. Притом, что периодическое возникновение «широко разветвленных заговоров» не отрицает ни один уважающий себя историк» [116, с. 154].

При этом и иной факт убедительно определяет всех этих единичных казней достаточно вескую причину. Степень виновности казненных никогда и ни у кого сомнения не вызывала: «…почти все они ранее бывали прощаемы под крестоцеловательные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами» [65, с. 34].

То есть сначала, вместо чтоб четвертовать, замучить в застенке на дыбе или спалить на костре, их долго и упорно уговаривали прекратить изменять царю и Русскому государству. Но они, не вняв уговорам, повторяли предательства. И вместо того, чтобы преступников казнить, их опять уговаривали…

И это все у нас — в «царстве террора», высосанного из пальца «советскими историками», за полвека казнено около 4 тыс. политических и уголовных рецидивистов. У них же не за пол века, но за полночи произошел такой разгул убийств, который в России просто из-за отсутствия такого количества палачей технически является невозможным:

«Варфоломеевская ночь стала нарицательным названием любой массовой кровавой расправы. Тогда в результате нарастания непримиримых противоречий между протестантами и католиками в течение одной ночи 24 августа 1572 года, с благословения папы римского, было убито 60 тысяч человек, большинство которых составляли женщины и дети» [113, с. 21].

И все нормально. По сей день Екатерина Медичи среди жителей города Парижа никем и никогда не была приравнена к своему прототипу — Бабе-Яге. Напротив: и ныне многопочитаема благодарным за ее деяния народом.