Анастасия Готовцева: Рылеев

Бестужевский подход к личности и творчеству Рылеева был закреплен авторитетом Герцена и Огарева. По мнению Герцена, «серьезный стих Рылеева» «ударял, словно колокол на первой неделе поста, и звал на бой и гибель, как зовут на пир…». Огарев утверждал, что Рылеев «стремился высказать в своих поэтических произведениях чувства правды, права, чести, свободы, любви к родине и народу, святой ненависти ко всякому насилию» {5} 5 А. И. Письма к будущему другу // Герцен А. И. Собрание сочинений и писем: В 30 т. Т. 18. М., 1959. С. 97; Огарев Н. П . Предисловие к «Думам» Рылеева (1860) // Рылеев К.Ф . Думы. М., 1975. С. 128. .

Подобные рассуждения ущербны, легендарны — и эта истина уже давно усвоена наукой. Еще в 1930 году А. Авербух написала статью под примечательным названием «Образ Рылеева в легендарно-поэтической традиции». Исследовательница рассуждала о том, каким образом «фиктивная биография» Рылеева обрастала фактами и подробностями: «После смерти поэта они (произведения Рылеева. — А. Г., О. К.) зазвучали по-новому, приобрели новый смысл и значение; они наполняются той кровью, которая была пролита на эшафоте, и становятся действенными и животворящими. Они питают легенду» {6} 6 Авербух А. Образ Рылеева в легендарно-поэтической традиции // Историко-литературные опыты. Иркутск, 1930. С. 77. .

Похожие выводы можно найти и в более поздних исследованиях. Так, составитель единственного на сегодняшний день Полного собрания сочинений Рылеева А. Г. Цейтлин считал, что «вся жизнь Рылеева послужила материалом для либеральной легенды о нем». В. Г. Базанов и А. В. Архипова утверждали, что обаяние личности Рылеева, «революционера, погибшего за свои убеждения, так велико, что для многих оно как бы заслонило эстетическое своеобразие его творчества». «Сразу после казни декабристов начал складываться миф о Р[ылееве]: трагический финал отбросил отблеск на всю предыдущую жизнь, на существовавшие в постоянном взаимовлиянии поэтическое творчество и житейскую биографию, отчетливо высветив его путь — от сатиры “К временщику” через предчувствия “Войнаровского” и “Наливайки” к Сенатской площади и кронверку Петропавловской крепости», — справедливо считает современный биограф поэта С. А. Фомичев {7} 7 Цейтлин А. Г [Примечание к письму К. Ф. Рылеева к жене от 13 июля 1826 г.] // Рылеев К. Ф. Полное собрание сочинений / Ред., вступ. ст. и коммент. А. Г. Цейтлина. М.; Л., 1934. С. 838; Базанов В. Г., Архипова А. В. Творческий путь Рылеева // Рылеев К. Ф. Полное собрание стихотворений. М., Л., 1971. С. 5, 52; Фомичев С. А Указ. соч. С. 410. . Однако осознание факта существования этой легенды никоим образом не препятствовало и не препятствует всё новому и новому ее воспроизведению — настолько в данном случае велика сила традиции.

Если дореволюционные ученые отмечали готовность Рылеева «пасть в борьбе за свободу родины», его «общий рыцарский характер» «как деятеля и человека», то советским историкам и филологам импонировал «гражданский, революционный пафос» поэзии Рылеева, И Цейтлин, и Базанов, и другие исследователи убеждали друг друга в том, что поэзия Рылеева находилась в тесной связи «с прямыми интересами общественного развития», а сам «поэт-гражданин» «действовал на своих читателей прежде всего тем, что все его творчество без остатка посвящено горячо любимой родине». Главное, что роднило Рылеева с его советскими исследователями и почитателями, заключалось, по-видимому, в том, что «он был… партийный литератор» {8} 8 См.: Семевский В. И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909. С. 67; Котляревский Н.А. Указ. соч. С. 194; Базанов В. Г. К. Ф. Рылеев // Рылеев К.Ф . Стихотворения. Статьи. Докладные записки. Письма. М., 1956. С. 5, 39; Цейтлин А. Г. Творчество Рылеева. С. 280—281; Гофман В. А. Литературное дело Рылеева// Рылеев К. Ф. Полное собрание стихотворений. Л., 1934. С. 66. .

Между тем трагическую гибель Рылеева вряд ли следует напрямую соотносить с его стихами. Трудно поверить, что поэт в реальной жизни не думал ни о чем другом, кроме счастья родины, предчувствовал свою казнь и, более того, страстно желал ее. Ни один из документов не дает возможности подозревать в Рылееве суицидальные наклонности. Кроме того, как и любой другой человек, Рылеев был многогранен: он был мужем и отцом, другом и любовником, служил, занимался издательской и журналистской деятельностью, писал не только гражданские, но и — по преимуществу — любовные стихи. Кроме поэтического и издательского талантов, он обладал недюжинными способностями финансиста, и поэтому столь удачной оказалась его деятельность и на посту правителя дел Российско-американской компании, и в журналистике.