Константин Симонов - Дни и ночи

- Он, может быть, в роте где-нибудь задержался, а мне все равно надо проверить...

Ванин вышел из блиндажа.

- А вы все-таки прилягте,- предложил Масленников.- Мы вам тут в углу завтра койку сколотим, а пока на моей ложитесь.

Ане не хотелось ложиться, но она не стала спорить и, стянув сапоги, прилегла на койке, плотно, до самой шеи накрывшись шинелью.

- Послушала вас, а спать не хочется,- улыбнулась Аня.- Рассказывайте, как вы здесь живете.

- Прекрасно,-- ответил Масленников таким тоном, словно перед ним была не Аня, а прибывшая из Читы делегация с подарками. Потом, спохватившись, что это же была Аня, которая не хуже его знает, что здесь происходит, добавил: - Сегодня все атаки отбили. Капитан прекрасно выглядит. Мы за него тут беспокоились.

- Я тоже,- сказала Аня.

- Но его даже не поцарапало. Генерал сказал, что представил его к ордену Ленина за то, что два раза ходил к Ремизову ночью.

Ну что же еще? По случаю встречи выпили немного за победу. А я, про себя, и за вас выпил.

- Спасибо.

- Я очень рад, что вы здесь,- продолжал Масленников.- Знаете ли, когда все мужчины да мужчины, как-то грубеешь в этой обстановке.- Он почувствовал, что фраза у него вышла нарочито мужская, и залился румянцем.Может, закурить хотите?

- Я не курю.

- Я тоже до войны не курил. Но в этой обстановке тянет. Время быстрее летит. Закурите.

- Ну хорошо,- согласилась Аня, понимая, что, закурив, доставит ему удовольствие.

Он вынул из кармана гимнастерки единственную лежавшую там папиросу и подал Ане, сам же стал свертывать самокрутку. Потом спохватился, что не дал спичку, вскочил, рассыпал табак из самокрутки, чиркнул спичку и поднес Ане. Она неумело закурила, быстро втягивая и сразу же выпуская дым.

- Может быть, все-таки хотите кушать? - спросил Масленников.

- Нет, спасибо.

- А воды вам принести?

- Нет, спасибо.

Масленников замолчал. Здесь под его защитой находилась жена его начальника и товарища, и он относился к ней с той трогательной предупредительностью, какая бывает только у мальчиков. Ему хотелось окружить ее заботой, дать ей понять, что он самый верный друг ее мужа, что она вполне может на него положиться и что вообще нет ничего такого, чего бы он не сделал ради нее.

Так они помолчали несколько минут.

- Миша.

- Да.

- Вы ведь Миша?

- Да.

- Вы очень хороший.

Услышав эти слова "вы очень хороший", Масленников почувствовал, что хотя они, наверное, однолетки с Аней, но она чем-то много старше его.

- Миша,- словно запоминая его имя, повторила она, закрыв глаза.

Когда Масленников о чем-то спросил ее, она не ответила. Она заснула сразу, в ту же секунду, как закрыла глаза.

Он сидел один за столом в тишине, которая изредка прерывалась далекими выстрелами. На койке, в двух шагах от него, спала женщина, жена его товарища, очень красивая (как ему казалось), в которую он бы влюбился, если бы она не была женой его товарища (так думал он), и в которую он уже был влюблен (так было на самом деле, но он бы никогда себе в этом не признался). Он почему-то вспомнил брата и шумную подмосковную дачу, куда брат его часто ездил после того, как вернулся из Испании, и потом, когда вернулся из Монголии. Должно быть, потому, что брат много раз рисковал жизнью, он любил, чтобы в эти приезды кругом него было шумно и весело. Он приезжал на дачу с красивыми женщинами, сначала с одной, потом, через год, с другой. Он был всегда шумный, веселый, и казалось, что все дается ему легко - и друзья и любовь. И Масленников замечал, что от этого брату бывало скучно. Приехав на дачу в большой компании и с женщиной, которая казалась Масленникову такой замечательной, что он бы не отошел от нее ни на шаг, брат вдруг говорил: "Мишка, пойдем на бильярд",- и они, запершись, играли по три часа на бильярде. А когда стучали к ним в дверь и женский голос звал: "Коля",- брат прикладывал к губам палец и говорил: "Тс-с-с, Мишка",и они молчали, пока легкие шаги не удалялись от двери, и тогда продолжали играть снова. Брат говорил: "А ну их к господу богу",- и Масленников удивлялся: ему было это непонятно и казалось, что сам он, если бы его звал этот женский голос, не смог бы вот так промолчать и играть на бильярде. Кончив играть на бильярде, брат возвращался ко всей компании и с той женщиной, на голос которой он только что не откликался, бывал так нежен, что казалось, он на все для нее готов. А потом незаметно подмигивал Масленникову, как сообщнику, словно говоря: "Не в этом счастье, милый, не в этом счастье". Но Масленникову 'казалось, что счастье именно в этом.