Константин Симонов - Дни и ночи

И даже на восьмой день, утром, когда в их палату своей легкой, неслышной походкой вбежала Аня и, пройдя между рядами коек, села у его ног, ему не захотелось говорить. Он смотрел на ее милое, усталое лицо, на ее руки, тихо лежавшие на коленях, смотрел в ее глаза, так глядевшие на него, как будто она все время прямо, прямо шла к нему целую тысячу верст,- и ему не хотелось говорить. Она в первую минуту тоже ничего не сказала. Потом заговорила вдруг, сразу и обо всем. Прежде всего она рассказала о том, как, беспокоясь долгим его отсутствием, Масленников пошел вслед за ним и нашел его лежавшим без сознания на полдороге между нашими позициями и тем местом, где остались мертвые Петров и Юсупов.

И все же Сабуров не вспомнил, как он полз, даже сейчас, когда Аня рассказала ему это. Значит, он все-таки стащил с себя обломки и пополз. Как странно, что он ничего не помнит.

Потом Аня рассказала, как его принесли в батальон и как она увидела его на носилках и подошла к нему.

Сейчас, рассказывая об этом, она посмотрела на него таким прямым взглядом, каким смотрят, когда уже ничего не выбирают и ничего не боятся.

- Я увидела, как вы лежите. И мне стало страшно, что вы умерли. Я вас стала целовать. Потом вы открыли глаза и сразу же закрыли. И я вас еще поцеловала, но вы уже не открывали больше глаза.

Потом Аня рассказала, как она вместе с санитарами несла его к берегу и как они переплывали на барже и в них стреляли, потому что было уже почти светло.

- Совсем как тогда стреляли. Помните? - спросила она.

- Помню.

- И я очень боялась,- сказала она.- Когда переправились, я сказала санитарам, чтобы они вас доставили непременно сюда, боялась, что вы куда-нибудь еще попадете и я вас уже не найду.

- Почему вас так долго не было? - спросил Сабуров.

- Я не могла,- произнесла она виноватым тоном.- Я переправилась обратно и думала, что на следующую ночь буду здесь, но переправу разбили. А потом там набралось столько раненых, что, пока их всех не переправили, меня оставили с ними там. Целых шесть дней. А вы лучше себя чувствуете?

- Да,- подтвердил Сабуров.- Я уже сегодня сидел и даже пробовал ходить.

Они помолчали. Потом она сказала:

- Вы знаете, мама тоже здесь...

- Вы мне говорили тогда еще...- как о чем-то очень далеком, сказал Сабуров.- Здесь, в этой деревне?

- Да. Мама хотела тоже прийти сюда, но я пошла одна. Я все сказала ей о вас.

Она сказала это "все" так, что Сабуров почувствовал, что это и в самом деле очень много.

- А у меня,- сообщила Аня,- теперь тоже орден.

- Ну? - улыбнулся Сабуров.- Где же он? Уже выдали?

- Да.

- Покажите.

Она приоткрыла халат, и он увидел у нее на гимнастерке орден Красной Звезды, только не запыленный, с потрескавшейся эмалью, как у него, а совсем новенький, блестящий.

Аня, скосив глаза, тоже посмотрела на орден. У нее был очень довольный вид. Сабуров улыбнулся. Она увидела его улыбку и тоже улыбнулась.

Он приподнялся на подушке на локтях.

- Милый,- сказала Аня, дотянувшись до его плеч обеими руками.- Милый,повторила она.

Он снял ее руку со своего плеча и поцеловал долгим поцелуем, от которого она покраснела, но руку не отняла и даже не потянула к себе, а продолжала смотреть на него внимательным, счастливым взглядом.

- Если бы не война...

Он хотел сказать, что если бы не война, то он сейчас же увез бы ее далеко отсюда и никогда бы больше не отпустил.

- Если бы не война, мы не встретились бы, да? Ведь да? - настойчиво повторила она, словно боясь, что он будет спорить.

- Да,- согласился он.- Я это и хотел тебе сказать. Он первый раз сказал ей "ты".

- Я знаю, что я сделаю,- сказала Аня, по-прежнему не отрывая от него взгляда.- Мне сегодня дали отпуск на целые сутки. Я вас...- она запнулась. Она слышала, как он вместо "вы" сказал ей "ты", и поняла значение этой перемены, и ей, в свою очередь, тоже хотелось сказать ему "ты", но его небритое, усталое, похудевшее в дни болезни лицо было такое взрослое, почти старое, что она не решилась.- Я вас отсюда возьму,- сказала она.

- Возьмешь? Куда?

- К маме. Вы будете дальше лечиться у мамы... у нас,- поправилась она.- Вам уже, наверное, можно переехать. Мама будет за вами ухаживать. И я, когда буду дома. Я буду уезжать вечером и ночью возить раненых, как всегда, а с утра ухаживать за вами.

- А когда же ты будешь спать? - улыбнулся Сабуров.

- Потом, когда вы выздоровеете.

Она соскочила с койки, сделала шаг к двери, потом вернулась, быстро и коротко поцеловала его в губы и выбежала.

Сабуров, ожидая услышать какое-нибудь замечание или увидеть насмешку на лицах людей, лежавших с ним в одной палате, выжидающе огляделся по сторонам. Но никто не заговорил и не усмехнулся.