Партийная система обязывает весь кабинет вторить премьер-министру и министру иностранных дел. Как известно, он поддерживал глупые слова о том, что все коммунисты – марионетки Сталина. Я бы от души желал, чтобы это было так. Внешняя политика, продиктованная Сталиным, была бы несравненно лучше той, которую провозгласили в своих последних речах Этли [Клемент Ричард Этли – премьер-министр Великобритании (1945–1951) – Ф. М. ] и Бевин.
Среди государственных деятелей Европы Сталин, бесспорно, является самым разумным и практичным представителем социализма в одной стране (в том числе английского фабианского социализма) в противоположность троцкистам с их катастрофической мировой революцией. Он разрешил сельскохозяйственную проблему, сочетав коллективное хозяйство с нашим старым идеалом, – надел в три акра и корова. Он с самого начала был прям и откровенен в вопросе о балтийских провинциях.
Как коммунист он, конечно, считает (да и я тоже), что коммунизм распространится во всем мире и преобразует его. Но он знает, что попытка навязать его силой означала бы гибель России и его собственную гибель».
Из газеты «Дейли геральд», Лондон, 13 мая 1948 г.
Из интервью с Бернардом Шоу
– Кого вы считаете величайшим в мире государственным деятелем в настоящее время?
– В мире сейчас живут три великих человека: один из них – великий государственный деятель. Его имя – Иосиф Сталин. Второй – великий математик. Его имя – Эйнштейн. Третий – великий драматург. Скромность не позволяет мне назвать его .
Из газеты «Газетт энд дейлиз», Лондон, 24 июля 1948 г.
– Я поддерживал Ленина задолго до того, как Черчилль… признал и провозгласил его великим государственным деятелем.
Теперь я пытаюсь заставить наших тупиц-дипломатов осознать тот очевидный факт, что Сталин является еще более великим. Он на целую голову выше самого способного из них .
Из газеты «Ньюс хроникл», Лондон, 3 февраля 1949 г.
Глава 2. Видные французские лица просят пересмотра московских процессов
Маршалу Булганину послана в Москву телеграмма следующего содержания:
«Париж, 20 февраля. После заявления Микояна, заставляющего предполагать, что с точки зрения правительства и Коммунистической партии Советского Союза старые революционеры, осужденные в московских процессах 1936–1938 гг., были не виновны, мы уверены, что выражаем требования всемирной демократической и социалистической совести, обращаясь к Вам с просьбой о пересмотре всех московских процессов и реабилитации всех старых революционеров, соратников Ленина, осужденных и обесчещенных на этих процессах.
Жерар Блок, Андрэ Бретон, Жан Кассу, Робер Шерани, Ив Дешезелль, Жан Дювио, Клара Мальро, Даниэль Мартине, Эдгар Морен, Морис Надо, Марсо Перер, Поль Риве, Жан Ру, Поль Риф, Лоран Шварц, Эдит Тома».
Из газеты «Монд», Париж, 22 февраля 1956 г.
Глава 3. Дэв Мурарки: «Призрак Сталина бродит по Москве»
Сейчас началась самая далеко идущая из всех до сих пор предпринимавшихся попыток возродить и воссоздать славу Сталина среди обыкновенных советских людей. Эта попытка приняла форму романа «Блокада» видного писателя, поддерживающего существующую систему, Александра Чаковского, редактора ортодоксального еженедельника «Литературная газета».
Пока только первая из трех частей романа опубликована в одном ежемесячном журнале. Но она вызвала чувство глубокой тревоги среди интеллигенции. На первый взгляд этот роман – слабое литературное произведение о событиях, предшествовавших трагической блокаде Ленинграда гитлеровскими войсками и сопутствующих ей.
Однако простота романа обманчива. Даже первая вышедшая часть не оставляет у читателя сомнений в том, что Сталин будет подлинным героем этой эпопеи. Умно и тонко Чаковский ухитряется обелить Сталина, создавая при этом видимость объективности. Он тщательно приводит все возражения против Сталина, выдвигаемые антисталинистами, и критикует его за то, как велась война против Финляндии. Но важно то, что автор находит оправдание всем действиям Сталина.
Так, например, с чистками Чаковский разделывается следующим замечанием: «Казалось, Сталин всегда шел вперед, не оборачиваясь назад, и те, кто, по его мнению, вставали на его пути, – люди или факты – превращались в его врагов».
Чаковский озаботился тем, чтобы ввести в книгу убедительные подробности (под явным влиянием «Двадцати писем к другу» Светланы Аллилуевой), но суть его изображения Сталина сводится к тому, чтобы придать Сталину черты некоего гамлетовского героя, который ставит под сомнения свои собственные действия и побуждения, но поступает, как бог, считая, что он всегда прав. Без сомнений, образ Сталина приобретает еще большее значение по мере развития романа. Не приходится сомневаться в том, что роман предназначен для массового распространения, и советские интеллигенты боятся, что он понесет за собой реабилитацию Сталина в сознании неискушенных читателей.
Читать дальше