Хьюго Виккерс - Грета Гарбо и ее возлюбленные

Украдкой, пребывая в постоянном страхе разоблачения и неизбежного последующего вслед за ним позора, Сесиль забрасывал лондонские газеты заметками о себе самом. Несколько раз он едва не был пойман с поличным, однако во избежание скандала был вынужден солгать. Из-за этого он даже лишался сна и покоя, но как только паника в его душе слегка утихала, он снова брался за новые планы. Ему нравилось играть, однако куда важнее были для него фотографии на страницах газет.

Пользуясь этими методами, он и сделал себе имя. Битон рано понял, что, какими бы талантами ни был наделен любой из нас, вряд ли можно рассчитывать на успех, если результаты трудов никому не известны. Чем большее внимание уделят газеты той или иной постановке, тем больше желающих будет ее посмотреть, а значит, театр получит больше денег, а декорации и костюмы можно будет сделать подороже. То же самое касалось и фотографии. В начале двадцатых годов Битон не всегда являлся изобретателем изощренных и порой чересчур надуманных идей в области фотографии, однако не вызывает сомнения тот факт, что именно он добился наибольшего успеха. Например, такой прием, как отражение сидящих в крышке рояля, впервые применили Морис Бек и Хелен Макгрегор. Но именно Битон сделал эти позы знаменитыми.

Покинув стены Кембриджа с несколькими экзаменационными «хвостами», но, что более важно, добившись колоссального успеха в постановке пьесы «Вся эта мода» на сцене «Рампы», Сесиль являл собой неприкаянную фигуру. Он довольно энергично окунулся в лондонскую жизнь и даже был готов участвовать в любом скучном благотворительном проекте, если только тот поможет ему пробиться наверх. Прошло не слишком много времени, как Сесиль оказался в Холборне, в постылой отцовской конторе, где вытерпел всего одну неделю, после чего был направлен в контору одного из партнеров Битона-старшего, мистера Шмигелоу.

Сесиль упорно старался пробиться в высшее общество. Обеденный перерыв он обычно проводил, обивая пороги издательств в надежде получить заказ на оформление обложки какой-нибудь книги. Его старания не пропали даром. Затем ему удалось наскрести достаточно денег, чтобы сопровождать двух редакторш из «Вога» во время их путешествия в Венецию, открывшего ему глаза на мир, в который ему вскоре предстояло войти. В «Лидо» он имел возможность лицезреть леди Диану Купер, разглядел барона де Майера, делавшего снимки для модных журналов, и даже сумел показать свои работы Дягилеву. Однако ничего дельного он для себя не добился и вернулся в Лондон с чувством вины.

И лишь в конце 1926 года ему удалось пробиться в тот мир, о котором он всю жизнь мечтал. Это произошло главным образом благодаря счастливой случайности, а именно встрече со Стивеном Тенантом, красавцем-эстетом с внешностью Адониса и весьма изобретательным молодым человеком. Настойчивость, с какой Сесиль сам добивался для себя признания, не ускользнула от внимания Стивена и его окружения — им было прекрасно известно, кто такой Битон, и они с радостью приняли его в свой крут. В некотором роде он стал для них новой забавой. Вскоре каждая молодая шикарная лондонская дама желала получить сделанный Сесилем портрет, а «Вог» был только рад поместить эти творения на своих страницах. Сесиль нажил себе еще более весомый капитал на своем успехе, устраивая всевозможные выставки. Когда Битон почувствовал, что Лондон уже лежит у его ног, то решил, что пора отправиться на покорение Нового Света.

Мерседес впервые познакомилась с Сесилем Битоном в Нью-Йорке 13 декабря 1928 года на вечеринке, устроенной Мюриэл Дрейпер, на которой собрались «несколько лесбиянок и одаренных молодых людей». Мерседес ушла с вечеринки в обществе Битона, а через два дня взяла его с собой на выставку скульптур своей подруги Мальвины Хоффман. Поначалу Сесиль упирался:

«Я бы не сказал, что она мне уж очень понравилась, и у меня не было ни малейшего желания смотреть выставку ее подруги. Однако, когда я как следует разглядел Мерседес де Акосту, я был весьма польщен и пришел в восторг: я обнаружил, что она добрый и умный друг и советчик, без малейших проявлений наигранности и аффектации. Она — весьма дружелюбное создание, благодаря ей я впервые разглядел Большой Центральный вокзал и был просто потрясен!»

Выставка Сесилю не понравилась. «Большинство работ казались вымученными и слабыми, но среди них нашлась пара замечательных бронзовых африканских голов, которые были выполнены поистине прекрасно».