Юлия Бекичева: Мой муж – Сальвадор Дали

Сальвадору тогда только исполнилось тринадцать лет.

«Вижу два кипариса, два больших кипариса, почти одного роста. Тот, что слева все же чуть пониже и клонится верхушкой к другому, который, наоборот, высится прямо, как латинское „ i “. Я смотрю на них в окно. Звенел колокол Анжелюса – и весь класс стоя хором повторил молитву. Кипарисы таяли в вечернем небе, подобно восковым свечам. Я не желал, чтобы меня трогали, чтобы со мной говорили, чтобы „беспокоили“ то, что творилось во мне.

Вскоре кипарисы совсем растворились в вечерних сумерках, но и тогда, когда исчезали их очертания, я продолжал смотреть туда, где они стояли.»

Большую часть их общей спальни занимала огромная кровать из мореного дуба, подаренная молодоженам родителями Поля. На ней Гала и Эжен, вступившие в брак девственно чистыми, впервые познали вкус плотской любви. Поль Элюар не скрывал, что впервые его девочка пережила дефлорацию в его воображении, после – в написанных им стихах и только затем это случилось в их постели.

Здесь же в 1918 году родилась дочь Элюаров Сесиль.

С одной из семейных фотографий того периода смотрят на нас похорошевшая Гала и ее ясноглазый младенец. Казалось, судьба этой женщины предопределена. Птице, с юности помышлявшей о свободе уготована клетка. Не тут-то было.

«У меня нет решительно никаких способностей», – беззастенчиво сообщала мужу в одном из писем Гала. Очень скоро мадам Грендель и новорожденная дочь Елены Дьяконовой убедились в справедливости этих слов.

«Она плохая мать и посредственная жена, – жаловалась на невестку свекровь Гала. – Она такая же неряха, как и все русские. Ей не нужен единокровный ребенок, ее не занимает хозяйство. У нее, – Жанна Грендель понижала голос до шепота – пятна на столовом белье».

Гала совершенно не интересовало то, что думают о ней окружающие. Возложив на мадам Грендель всю грязную работу и заботу о своей маленькой дочери, муза Поля Элюара старательно избегала всего того, что могло неблагоприятно повлиять на ее самочувствие и внешность.

«Некая часть ее сущности была – в убегании, в ускальзывании от всего, что ей не нравилось.», – вспоминала Анастасия Ивановна Цветаева, описывая маленькую Леночку Дьяконову.

Регулярно посещая магазины и антикварные салоны, Гала скупала дорогие, зачастую бесполезные вещи, а вернувшись домой, перешивала свои наряды, читала, спала или слонялась по дому в ожидании мужа.

– Он очень много работает. Я часто бываю одна. И знаешь, я устаю, – жаловалась Гала подруге Анастасии Цветаевой.

Скука изнуряла. Одна мысль о рутине приводила Леночку Дьяконову в полуобморочное состояние. Ей хотелось свежести, остроты чувств, сознания своей избранности и снова… свободы. Свободы от блеклой действительности, от ворчливой свекрови, от плача ребенка, от однообразия.

Наблюдая, как Элюар суетится в конторе отца, сбывая толстосумам земельные участки и дома, русская девочка мечтала об иной деятельности для мужа. Ведь она выходила замуж за поэта. Неужели он такой, как все?

Занимаясь с Полем любовью, путешествуя, сидя в ресторанах, Гала напоминала ему о том, скольких талантливых писателей и поэтов погубила война. Как много прекрасного мог бы создать Гийом Аполлинер, не попади ему в голову тот злосчастный осколок. А он – Элюар – жив. И это не просто так.

Поль соглашался. Он и сам по-прежнему грезил о поэтической карьере, о творческом муравейнике, копошась в котором мог бы заняться любимым делом и проявить свой талант в полной мере.

И однажды ему представился уникальный шанс.

– Вы и коммерция? Фантастика! – Перед Эженом стоял один из клиентов отца – темноволосый мужчина средних лет с круглыми восторженными глазами, картинно приподнятыми бровями и редкими усиками, пробивающимися над верхней губой. Гость смотрел на молодого человека в упор. В его взгляде сквозило любопытство. – Поль Элюар… Прекрасные стихи! Чудесные!

Поль даже представить не мог, что стоящий перед ним человек – внук известного философа Фредерика Полана, писатель, эссеист и издатель Жан Полан.

Преподаватель литературы в лицее, участник Первой мировой войны, главный редактор авторитетного французского издания «La Nouvelle Revue francaise», этот человек был одним из тех, кто формировал литературную политику страны в послевоенные годы.