Павел Анненков: Литературные воспоминания

Воспоминания П. В. Анненкова издавна пользуются широкой и вполне заслуженной известностью как живой и вдумчивый рассказ очевидца о литературной жизни сороковых-шестидесятых годов прошлого века.

Анненков назвал сороковые годы «замечательным десятилетием», и в такой их характеристике нет ни преувеличения, ни идеализации. Эти годы — действительно одна из важнейших и поворотных эпох в духовном развитии России. Отсталая и темная страна, скованная крепостным правом, придавленная царским деспотизмом, дала в ту пору такое яркое созвездие выдающихся писателей, мыслителей, ученых, которые мощно двинули вперед общественное самосознание и подготовили своей неутомимой идейно-теоретической работой вступление русского освободительного движения в новую, более высокую, разночинско-демократическую фазу его развития. В истории общества, писал Герцен, бывают периоды, когда «литературные вопросы, за невозможностью политических, становятся вопросами жизни». Так обстояло дело и в России в сороковые годы.

Основная тема воспоминаний Анненкова — идейно-нравственные искания выдающихся деятелей русской общественной мысли и литературы того времени, характеристика умонастроений и переживаний тех «чудных личностей», по его выражению, общение с которыми украсило его молодость.

Анненков был близок с Белинским и его окружением в «Отечественных записках» и «Современнике», тесно общался с Гоголем в тридцатых и сороковых годах. Без малого сорок лет он дружил с Тургеневым, длительные приятельские отношения связывали его с Грановским, Герценом и Огаревым, а затем Щедриным, Писемским и многими другими видными литераторами.

Будучи в 1846–1848 годах за границей, Анненков одним из первых русских людей познакомился с К. Марксом и вступил с ним в деятельную переписку, в результате которой мы располагаем важнейшим документом — письмом К. Маркса с обстоятельным критическим разбором нашумевшей тогда в Европе и в России книги Прудона «Система экономических противоречий, или философия нищеты».

Как видим, круг знакомств обширнейший, связи и отношения на редкость разносторонние, идейные токи и нравственные веяния самые разнохарактерные. Такому человеку было что вспомнить!

И потому живой рассказ Анненкова о том, что он наблюдал, — а он умел зорко и тонко наблюдать! — что он слышал, — а он умел превосходно слушать! — рассказ, всегда насыщенный характерными приметами времени, имеет для нас серьезное познавательное значение.

Когда Н. Г. Чернышевский в середине пятидесятых годов нарушил заговор многолетнего молчания и первый заговорил о Белинском в «Очерках гоголевского периода русской литературы», он обратился за фактическими сведениями не к Боткину или Кетчеру, а именно к Анненкову. Чернышевский гласно благодарил его в одном из примечаний к этой своей работе и выражал надежду, что «интересные воспоминания г-на Анненкова со временем сделаются известны нашей публике».

Н. Г. Чернышевский высоко оценил первые критико-биографические этюды Анненкова — материалы для биографии Пушкина, воспоминание о Гоголе, биографию Н. В. Станкевича. «После славы быть Пушкиным или Гоголем, — писал Чернышевский по этому поводу, — прочнейшая известность быть историком таких людей».

«Замечательное десятилетие» внимательно изучали критики-марксисты, в том числе и Г. В. Плеханов, работавший над историей русской общественной мысли, хотя он и не раз сетовал на то, сколь бывает ограничен и мелок Анненков, когда речь заходит о действительно великих теоретических прозрениях Белинского или Герцена.

По мнению Плеханова, «Замечательное десятилетие» интересно и своей «субъективной» стороной — как характерный и колоритный документ эпохи. Являясь непосредственным отголоском мнений, типичных для определенной общественно-классовой среды, «Замечательное десятилетие» показывает нам, что же думали о Белинском и Герцене, как преломляли их идеи в своем сознании либералы-современники, так или иначе близко к ним стоявшие.

Лучшие из воспоминаний Анненкова превосходно написаны. «Вы мастер резюмировать данный момент эпохи», — писал ему Тургенев 1/13 августа 1859 года, имея в виду уменье Анненкова от характерных деталей восходить к обобщениям, к широкой и цельной картине жизни, выяснить ее общий смысл, передать неповторимый колорит времени.