Борис Соколов: Двуликий Берия

А подследственных, думаю, Лаврентий Павлович приказывал бить с чисто прагматическими целями — выбить признание несуществующей вины и поскорее закрыть дело, чтобы угодить Сталину. Тогда все в НКВД так делали — от рядовых следователей-лейтенантов до комиссаров госбезопасности. Да и в Красной Армии маршалу или генералу, особенно в Великую Отечественную войну, съездить по морде подчиненного генерала или полковника было делом обычным.

А вот что пишет автор первой непредвзятой биографии «лубянского маршала» Николай Зенькович: «Я побывал в селе под Сухуми, где он родился. Там еще недавно жили старики, которые помнят его подростком. В рассказах земляков он предстает способным, умным от природы пареньком». То, что этому пареньку потом пришлось заниматься грязной работой, соблазнительно было бы списать на время. Но не забудем, что каждый человек обладает свободой выбора. Как мы увидим дальше, у Берии была возможность после окончания Гражданской войны выбрать себе «нормальную» гражданскую профессию, но он, хотя и не без колебаний, предпочел соблазнительную, но и опасную чекистскую стезю.

Что удивительно: тот, кого позднее представляли «кровавым палачом» и «людоедом» и кто действительно загубил десятки тысяч человеческих жизней, похоже, верил в Бога. Серго Берия свидетельствует: «Отец мечтал об архитектуре и сам был хорошим художником. Вспоминаю одну историю, связанную с моим детством. Верующим человеком я так и не стал, хотя с глубоким уважением отношусь к религии. А тогда, мальчишкой, я был воинствующим безбожником и однажды разбил икону… Бабушка Марта была очень огорчена. Она была верующая и до конца жизни помогала церкви и прихожанам.

Возвратившись с работы, отец остудил мой атеистический пыл и… нарисовал новую икону. Тот разговор я запомнил надолго: «К чужим убеждениям надо относиться с уважением».

Вряд ли этот эпизод Серго Лаврентьевич выдумал. Хотя бы потому, что, как кажется, будучи атеистом, так до конца и не понял смысл происшедшего и остался в уверенности, что отец его в Бога не верил, но с уважением относился к религиозной вере других. Однако эпизод с иконой, если он не придуман (а придумать его трудно), однозначно доказывает, что Лаврентий Павлович был верующим. В принципе невозможно, чтобы икону писал неверующий иконописец, ведь тогда она не будет иметь никакой духовной силы и обращенные к ней молитвы потеряют всякий смысл. Берия-старший не мог этого не знать и вряд ли бы подложил такую свинью горячо любимой матери, как картинка вместо иконы. Значит, он сохранил веру в Бога, и мать об этом знала. Другое дело, что, занимая высокие партийные и чекистские посты, Лаврентий Павлович вряд ли когда-нибудь ходил в церковь, а когда переехал в Москву, оставив мать в Тбилиси, вряд ли рисковал держать дома иконы. В тбилисской же квартире, где иконы на стенах оправдывались присутствием старухи матери, Лаврентий Павлович, быть может, украдкой и молился. Только вот как вера в Бога сочеталась у него с тем, что он отправил на смерть десятки тысяч ни в чем не повинных людей? Кто знает, быть может, Берия, губя людей ради карьеры, утешал себя тем, что когда-нибудь дойдет до высшей власти в государстве и тогда уж сможет облагодетельствовать всех, искупить прежние грехи.

Мальчик был талантлив, и Павле надеялся, что сын выбьется в люди. Лаврентий очень рано обнаружил способности к рисованию и интерес к архитектуре. Но стать архитектором ему не довелось. Еще в октябре 1915 года, как отмечал Берия в автобиографии, написанной 27 октября 1923 года, он с группой студентов Бакинского технического училища организовал нелегальный марксистский кружок и стал его казначеем. Этот кружок просуществовал вплоть до Февральской революции. Дальше чтения марксистской литературы и выступлений с докладами дело здесь не пошло, и о существовании кружка власти наверняка даже не подозревали. А уже в марте 1917-го Лаврентий с несколькими товарищами организовал в училище большевистскую ячейку.

Может, конечно, про марксистский кружок, основанный еще в 1915 году, Берия и наврал. Равно как и про то, что сразу после Февральской революции основал в училище большевистскую ячейку. В последнее, честно говоря, верится с трудом. Большевиков тогда было сравнительно мало, и вряд ли бы сторонников Ленина сразу же после свержения царизма в Бакинском техническом училище набралось на целую ячейку. Скорее всего, Лаврентию Павловичу важно было показать, что он вступил в большевистскую партию еще до Октябрьской революции.