С Смирнов - Брестская крепость

Несколько лет назад он умер. И никогда не забыть мне этого воплощения добра, душевной кротости, милосердия к людям. Война застала его в Брестской крепости, откуда попал он - ни много ни мало - в концентрационный лагерь в Гамбурге. Его рассказ о побеге из плена воспринимался как фантастика: вместе с товарищем, чудом ускользнув от охраны, проведя двое суток в ледяной воде, а потом прыгнув с причала на стоявший в пяти метрах шведский сухогруз, они зарылись в кокс и доплыли-таки до нейтральной Швеции! Прыгая тогда, он отшиб себе о борт парохода грудь и появился после войны в нашей квартире худющим, прозрачным туберкулезником, дышавшим на ладан. Да и откуда было взяться силам на борьбу с туберкулезом, если ему все эти послевоенные годы говорили в глаза, что покуда другие воевали, он "отсиживался" в плену, а потом отдыхал в Швеции, откуда его, кстати, не выпустила на фронт Александра Коллонтай - тогдашний советский посол. Это он-то "отдыхал" - полумертвец, извлеченный из трюма вместе с мертвецом в такой же лагерной одежде!.. Его не восстановили в партии, ему не давали работы, жить было практически негде - и это на Родине, на своей земле... Но тут случилась телеграмма от моего отца...

Петька - так он назывался у нас в доме, и надо ли говорить, каким он мне был закадычным приятелем. Петр Клыпа - из защитников крепости самый молодой, во время обороны двенадцатилетний воспитанник музвзвода - у нас он появился тридцатилетним человеком с робкой страдальческой улыбкой мученика. Из положенных ему властями 25 лет (!) он отсидел на Колыме семь по несоизмеримой с наказанием провинности - не донес на приятеля, совершившего преступление. Не говоря уж о несовершенстве этого уголовного уложения о недоносительстве, зададимся вопросом: мальчишку, вчерашнего пацана, однако, имевшего за плечами брестскую цитадель, упрятать на полжизни за такой проступок?! Это его-то, о котором бывалые солдаты чуть не легенды рассказывали?.. Через много лет, в семидесятых, когда Петр Клыпа (чьим именем назывались пионерские дружины по всей стране, и который жил в Брянске и, как тогда говорилось, ударно работал на заводе) столкнулся каким-то недобрым образом с бывшим секретарем Брянского обкома Буйволовым, опять начали ему вспоминать "уголовное" прошлое, опять стали трепать нервы. Чем уж он не угодил - не знаю, да и узнать не у кого: вся эта кампания не прошла для Пети даром, несколько лет назад его не стало. И это на шестом десятке...

Дядя Саша - Александр Митрофанович Филь. Он появился у нас на Октябрьской одним из первых, хотя и добирался дольше всех. Из гитлеровского концлагеря он прямым сообщением отправился по этапу в сталинский, на Крайний Север. Отсидев ни за что ни про что 6 лет, Филь остался в Алдане, считая, что с клеймом "власовца" на материке ему жизни не будет. Этого "власовца" ему походя навесил следователь на фильтрационном проверочном пункте для пленных, заставив, не читая, подписать протокол.

...Подробности этих трех и многих других не менее драматичных судеб воссозданы на страницах главной книги моего отца - Сергея Сергеевича Смирнова - "Брестская крепость". Главной не только потому, что она в памятный год 20-летия Победы была удостоена Ленинской премии, и даже не потому, что работе над "Брестской крепостью" он отдал большую часть своей жизни в литературе. Насколько я могу судить, именно в период работы над этой книгой он сформировался как личность и как писатель-документалист, заложил основы своего в чем-то уникального творческого метода, возвращавшего из небытия имена и судьбы живых и мертвых. Тем не менее на протяжении двух десятков лет "Брестская крепость" не переиздавалась.

"Рукописи не горят", но они умирают без читателя. И до недавнего времени книга "Брестская крепость" была в предсмертном состоянии.

В начале 70-х один из защитников Брестской крепости Самвел Матевосян был исключен из партии и лишен звания Героя Социалистического Труда. Ему вменялись в вину административно-хозяйственные злоупотребления вроде превышения полномочий и использования служебного положения - Матевосян занимал пост управляющего крупным производственным трестом геолого-разведочного управления цветной металлургии Совмина Армении. Не берусь здесь обсуждать степень нарушения им норм партийной этики, но удивляет одно: правоохранительные органы свои обвинения сняли "за отсутствием состава преступления". Тем не менее я отлично помню, как за год до смерти отец пришел домой с серым, в одночасье постаревшим лицом - из Горького сообщили, что в Волго-Вятском издательстве рассыпали набор "Брестской крепости", а отпечатанный тираж пустили под нож - всякое упоминание о якобы провинившемся С. Матевосяне требовали из книги убрать. Как это случается еще и по сей день, тогда, в годы "расцвета застоя", дала о себе знать дикая нелепость сталинизма - от навета, каким бы чудовищным и незаконным он ни был, человеку не отмыться. Мало того, под сомнение ставилась вся его жизнь до и после случившегося. И никакие свидетельства очевидцев, однополчан, товарищей по работе в счет не брались - работа шла по накатанным рельсам тенденциозного подбора "фактов" и фактиков, хоть каким-то образом могущих доказать недоказуемое.

Читать дальше