Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла - жизнь и таинственная смерть Дина Рида

Комментарии Рида вызвали приступ бешенства у генерала. Этот проклятый певец обвинил его во всевозможных злодеяниях по отношению к его народу, включая убийства. Он призвал к восстанию против него, используя оружие, если необходимо. Ну что ж, погоди, Дин Рид. Генерал Онганиа уже пять лет руководит страной, и никто, даже из правительства Соединенных Штатов, не вмешивался в его правление или в его методы, и он уверен, что никто и не посмеет начать вмешиваться. Прежде с Ридом поступали достаточно мягко, лишь задерживая его на короткое время и затем выдворяя из страны. Но этот надоедливый американец не усвоил уроков. Пришло время заставить этого Рида прогнуться. Онганиа отдал приказ. Через два часа после окончания пресс-конференции, Дин Рид был арестован, когда шел по улице.

Моральные силы и самоуверенность Рида таяли. Изоляция и тоскливая тюремная жизнь изнуряли его. Он всегда был активным человеком, и большую часть последних десяти лет провел, выступая перед тысячами и встречаясь с сотнями людей. Теперь, заключенный в одиночную камеру, Рид был слишком ослаблен, он не мог делать физические упражнения, и только сидел, сидел, мерил шаги и ждал. Ему нечего было почитать, он не мог писать, так как не было письменных принадлежностей, а контакт с людьми был очень ограниченным. Время текло мучительно медленно. Тюремные власти добавили еще кое-что к его и без того разрушительной психологической и физической пытке. Еще несколько политических заключенных были посажены в ту же тюрьму, что и Рид. Единственное их преступление состояло в открытых высказываниях и демонстрации протеста против тирании. Двое из тех заключенных были друзьями Рида, которые помогли ему пробраться в Аргентину. Комната пыток соседствовала с камерой Рида, и он мог видеть, как охранники волокут его друзей по коридору. Он слышал, как его товарищи кричат от боли, умоляя допрашивающих не истязать их больше, что они очень сожалеют о том, что дурно отзывались о генерале и его сторонниках. Страдания друзей почти сокрушили Рида. С одной стороны, было невыносимо слышать, как истязают его товарищей. Более того, глубоко в душе Рид считал себя виновным в том, что они были арестованы и теперь подвергаются садистским мучениям. А с другой стороны, он сам не был защищен от ожидания и страха, что может стать следующим. «Он сказал, что единственное, о чем он думал, — это о возвращении к нам, — вспоминала Патриция. — Он мечтал о нас». [186] Небольшое число других политзаключенных… — интервью Патриции Рид Уилсон, 18–19 августа 1998 г.

Спрятанный в тюремной камере, ничем не занятый ни днем ни ночью, Рид прокручивал в мыслях звуки тех пыточных сеансов. Невероятное облечение принесла ему работа по очистке тюремных дорожек, предоставленная в ответ на бесконечные его просьбы о каком-нибудь занятии.

Дома, в Риме, Патриция поняла, что происходит что-то неладное. Несмотря на напряженные семейные отношения, Рид регулярно писал и звонил домой. Ей было известно о планах ее мужа прорваться через аргентинскую границу, и она прекрасно осознавала поджидающие его потенциальные опасности, если этот план осуществился. По прошествии недели, за которую от Рида не поступило ни одного известия, Патриция принялась писать и звонить их друзьям в Аргентине. В то же время в Лос-Анджелесе беспокойство о местонахождении друга также начинало охватывать Патона Прайса. Он подключил других товарищей, и они организовали кампанию, направляя письменные запросы в адрес аргентинского руководства с требованиями объяснить, что произошло с Дином Ридом.

Наконец, через 16 дней после того, как его забрали на улице, Рид сумел тайно переправить письмо из тюрьмы. Одна из крупнейших газет Буэнос-Айреса осмелилась опубликовать это письмо, в котором также упоминалось о том, что его держат в застенках за предполагаемую антиправительственную деятельность. Теперь все знали, на чем нужно сконцентрировать свои усилия. Патриция попросила друзей, включая старинного друга Рида по съемкам в кинофильмах Палито Ортегу, навестить его в тюрьме и передать ему свежие продукты. Рискуя своей собственной свободой, они выполнили ее просьбу. Одна супружеская пара принесла для него кокосы и папайю. Однако большая часть визитеров была отправлена от порога, и ни одного письма Патриции не проникло внутрь. Лишь один конвоир, симпатизирующий Риду, нашел способ передать ему в камеру еду и поведал суть все увеличивающегося числа сообщений, адресованных американскому заключенному. Вдобавок, ослабленные оппозиционные партии и профсоюзы рабочих, включая актерский союз, увеличили число требований освобождения Рида из-под стражи. «Я искренне обнимаю вас, и вам следует знать, что это объятие есть символ того, что весь аргентинский народ хотел бы обнять вас», — написал Хосе Руччи, генеральный секретарь профсоюзов. Эти письма, усиленные давлением североамериканской кампании Прайса, привели к тому, что через двадцать один день после заключения под стражу Рида освободили. [187] «Дома, в Риме, Патриция…» — «Дин Рид рассказывает о своей жизни», стр. 49, и интервью Патриции Рид Уилсон, 24–25 октября 1996 г.