Б Соколов - Михаил Тухачевский - жизнь и смерть 'Красного маршала'

"Я счел правильным повторить ему опровержение слухов о сближении СССР и Германии. Бенеш реагировал на это довольно живо вопросом о том, почему бы СССР и не сблизиться с Германией. Чехословакия только могла бы приветствовать такое сближение... Признаться, я был удивлен и сказал, что не понимаю этого разговора... Бенеш весьма пространно говорил о том, что, какие бы изменения ни произошли во внешней политике СССР, Чехословакия останется безоговорочно верной СССР и своим обязательствам перед ним. В ответ на мое недоумение, о каких изменениях во внешней политике СССР идет речь, Бенеш сказал, что СССР не только великая, но прямо грандиозная страна, имеющая самые обширные и многообразные интересы не только в Европе, но и в Азии. Бенеш себе представляет такую теоретическую возможность, когда многообразие этих интересов может принудить СССР к переменам во внешней политике, скажем, по отношению к той же Германии или Англии. Он не имеет в виду ничего конкретного и хочет только сказать, что при всех условиях Чехословакия останется в дружбе с СССР".

Александровскому ничего не оставалось, как заверить взволнованного чехословацкого президента в неизменности советской политики по отношению Праги и Берлина. 12 мая Бенеш и советский посол мельком увиделись на приеме в английской миссии. Бенеш сказал, что он "вполне доволен" развитием событий в Европе и обещал через несколько дней пригласить Александровского для "подробного разговора". Но потом грянуло известие об аресте Тухачевского и суде над ним, и новая встреча была отложена почти на два месяца. Между тем, Александровский 15 июня 1937 года сообщил в Москву:

"Случайно вышло так, что в день получения в Праге официального сообщения ТАСС о суде над бандой преступников и диверсантов во главе с Тухачевским, т. е. 11. VI. с. г., у меня в полпредстве был организован чай... Понятно, что вопрос о банде Тухачевского затмил все другие вопросы, и журналисты в первую очередь интересовались судом в Москве... Должен вообще сказать, что положение для меня было несколько затруднительным, поскольку я сам информирован только из газет. Перед чаем я собрал советских участников чая и инструктировал их следующим образом. Не говорить лишнего, не высказывать догадок в разговорах с журналистами, а строго держаться уже известного материала, который дан некоторыми статьями "Правды" по поводу самоубийства Гамарника. С другой стороны, не уклоняться от темы и не придавать ей этим способом преувеличенного значения. Хотя в этот день мне не была еще известна статья "Правды" от И. VI, но я дал правильную установку: этот процесс является симптомом оздоровления крепкого организма не только Красной Армии, но и всего советского государства. Ни о каком кризисе не может быть и речи".

3 июля Бенеш наконец принял советского посла. На следующий день Александровский отправил в НКИД телеграмму с подробной записью их беседы, длившейся два с половиной часа:

"Он начал разговор вопросом, что я думаю о значении процесса над Тухачевским и компанией, но после нескольких довольно общих фраз с моей стороны прервал заявлением, что он хочет обстоятельно изложить мне свое понимание для того, чтобы мне было ясно, какими мотивами он руководствуется в своей политике по отношению к СССР... Так называемые события в СССР ничуть его не удивили и совершенно не испугали, ибо он давно их ожидал. Он почти не сомневался и в том, что победителем окажется "режим Сталина"... Он приветствует эту победу и расценивает ее как укрепление мощи СССР, как победу сторонников защиты мира и сотрудничества Советского государства с Европой...

Бенеш заявил, что последние годы он расценивает советскую внешнюю политику как ставку СССР на западноевропейскую демократию французского, английского и чехословацкого типа, как на союзника в борьбе с фашизмом за мир...

Бенеш заявил, что он мыслит себе опору именно на СССР сталинского режима, а не на Россию и не на демократическую Россию, как в этом его подозревали в Москве... Уже начиная с 1932 года, он всё время отдал решительной схватке между сталинской линией и линией "радикальных революционеров" (под последними подразумевались Троцкий и его сторонники. Б. С.). Поэтому для него не было неожиданностью последние московские процессы, включая и процесс Тухачевского...

Бенеш особо подчеркнул, что, по его убеждению, в московских процессах, особенно в процессе Тухачевского, дело шло вовсе не о шпионах и диверсиях, а о прямой и ясной заговорщицкой деятельности с целью ниспровержения существующего строя. Бенеш говорил, что он понимает нежелательность "по тактическим соображениям" подчеркивать именно этот смысл событий. Он сам, дескать, тоже предпочел бы в аналогичных условиях "сводить дело только к шпионажу".