Генрих Гротов - Герман Геринг — маршал рейха

«Муж пришел увидеться со мной, — пишет Эмма. — Он сказал, что должен опять уйти, чтобы позавтракать вместе со Стаком, а потом покинет меня на день или два. Он вернется, ведь они же отпустят его. Муж прочитал сомнение и тревогу в моих глазах. Война для Германии окончилась, но что ожидает нас? Что будет с Германом? Он заверил меня: „Генерал Эйзенхауэр дал свое слово через генерала Стака как своего посредника“». (На самом деле Эйзенхауэр этого не делал. Зато он наложил на генерала Стака дисциплинарное взыскание за то, что тот пожал Герингу руку.)

На следующий день Геринга отвезли в штаб-квартиру Седьмой американской армии в Китцбюхеле, где среди других офицеров его встречал генерал Карл «Туи» Спаатс, командующий американской стратегической авиацией в Европе, а также многочисленные фоторепортеры и военные корреспонденты. В честь Геринга был устроен завтрак. Принесли шампанское, все были настроены дружелюбно и весело. Американцы смеялись, подшучивали над рейхсмаршалом, заставляя смеяться и его. Но вечером, после того как военные цензоры прочитали репортажи корреспондентов о состоявшемся застолье, Эйзенхауэр решил положить этому конец.

От него поступил приказ, и он был строг: отправить Геринга как можно скорее и с этого времени обращаться с ним как с обычным военнопленным.

На следующий день его повезли на самолете в Аугсбург, в центр дознания Седьмой армии. Прибыв туда, он уже не увидел группы встречающих офицеров. Ему сухо велели отдать две награды, которые он носил: «За заслуги» и Большой крест ордена Железного креста, а также его увесистый золотой маршальский жезл, тяжелые золотые погоны и массивный золотой перстень с бриллиантом с безымянного пальца. (Этот жезл теперь находится в Музее армии Соединенных Штатов в Вашингтоне.) Просто в аугсбургском центре дознания работало несколько перемещенных лиц из Венгрии, и американцы сочли разумным лишить Геринга средств для их подкупа.

Впервые, должно быть, Геринг почувствовал себя неуютно и ощутил страх. Квартира, куда его теперь поместили, находилась в доме в рабочем квартале, на окраине города, и состояла только из спальни, гостиной и маленькой кухни. В ней не было ни ванной, ни уборной, последняя находилась на лестничной площадке в конце коридора, а первая — в подвале дома. Полковник Берндт фон Браухич, который все еще находился с ним, начал горячо протестовать и потребовал, чтобы рейхсмаршалу позволили расположиться в его собственном доме, чтобы он содержался в соответствии со своим рангом. Когда в этом требовании было отказано, Геринг заплакал и воскликнул, что германской армии наносится оскорбление. Прибывший позднее Роберт Кропп, доставивший багаж своего хозяина, застал его «в состоянии глубочайшей подавленности».

На следующий день ему отчасти удалось восстановить душевное равновесие, но настроение, в котором он теперь пребывал, можно было охарактеризовать как настороженное смирение. Когда 18 мая к нему явился лейтенант Рольф Вартенберг, один из допрашивавших его офицеров, Геринг первым делом спросил, что стало с его личными вещами, и, когда услышал в ответ заверение, что они помещены на хранение, скептически покачал головой.

— Если дальше все будет продолжаться в том же духе, — сказал Геринг по-английски, — то я боюсь, что вы снимете с меня и штаны.

Он уныло уставился на недоеденную порцию боевого пайка, лежавшую перед ним на тарелке, и неожиданно ухмыльнулся.

— Хотелось бы мне посмотреть на лицо Хорти, когда вы сервируете для него эту гадость! — хмыкнул он. Адмирал Миклош Хорти, бывший регент Венгрии, также недавно прибыл в Аугсбург в качестве военнопленного. — Я-то ел солдатскую пищу всю свою жизнь, но для него готовил первоклассный повар, исполняя все его прихоти, — неужели он не позеленеет, как только увидит это?

Он значительно повеселел, когда Вартенберг сказал, что его приглашают в офицерский клуб-столовую на коктейль, и крикнул Кроппу, чтобы тот приготовил ему побриться по такому случаю. Сотрудники центра как-то получили упрек от командующего Седьмой армией генерала Патча за слишком мягкое обращение с пленными, но они доказали во время кампании эффективность своих деликатных методов, получив несколько раз сведения, которые позволили сохранить немало солдатских жизней. Теперь армия требовала вытащить из Геринга столько информации, сколько удастся, и как можно быстрее, и руководитель центра дознания майор Поль Кубала оценил, что контрастный режим кнута и пряника в данном случае будет наиболее подходящим.