Лев Маргулис - Человек из оркестра

Такое странное заявление вполне понятно. Наступил период интенсивнейших бомбежек города. Сирены, возвещавшие о приближении вражеской авиации, отвратительно выли по несколько раз в день. Звуки чрезвычайно угнетающе действовали на психику жителей, уверенный гул чужих самолетов означал, что сейчас начнут падать бомбы (впрочем, случалось и так: сначала рвались бомбы, а потом звучал сигнал воздушной тревоги). Люди устремлялись в укрытия, нередко сидели там часами. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.

«В этот день город шесть раз подвергался воздушным налетам. Первый начался в 8.14, последний — в 23.00. На город было сброшено 528 фугасных и 1435 зажигательных бомб, выпустили 497 снарядов» ( Ковальчук В. М. 900 дней блокады… С. 69). — /Комментарий А. С. Романова/.

В домах, где не было укрытия, вставали под лестницей, — считалось, что если рухнут этажи, то лестница может устоять.

В дополнение к тому, о чем рассказывает М., приведу несколько строк из собственного блокадного дневничка (откуда я брал цифровые данные — не помню).

« 30 сентября.Последнее время тревоги стали очень часто. Только что ходили в бомбоубежище. С начала войны было 177 тревог (это слово приобрело новый смысл и однозначно понималось как начавшийся авианалет. — А.К).

4 октября.Ночь со вчера на сегодня прошла очень плохо. Первая тревога началась в 8 часов вечера, кончилась в 11 часов. Были сброшены бомбы. Через час снова завыла сирена, пришлось встать и пойти в убежище. После отбоя пришли домой, не успели заснуть — опять тревога. Мы спустились вниз и провели там остаток ночи. <���…> Всю ночь сыпали бомбы, и мы за ночь спали часа три с половиной — четыре, но зато выспались утром.

6 октября.Спокойно спали до 2-х часов, а остаток ночи провели в бомбоубежище. Сегодня вечером понесем в бомбоубежище походную кровать, а то на доске шириной в полметра очень трудно заснуть. Если ночи будут такие же, то будет очень тяжело. Многие этого не вынесут.

7 октября.Сегодня мы побили рекорд: самая длинная тревога в Москве продолжалась пять часов, а у нас шесть часов тридцать минут — с 20 минут 8-го до 2-х часов. Еле высидели в убежище: горела одна лампочка и было очень душно».

До сих пор я помню отдельные эпизоды. При каждом толчке (упала бомба) и взрыве соседка хваталась за голову и вскрикивала. В дальнем конце убежища находился лаз, напоминавший о том, что рухнувшее от бомбы здание может нас засыпать, и тогда, чтобы выбраться или — спасателям — подобраться к нам, он окажется необходим. Помню момент паники, вспыхнувшей при близком взрыве, когда дом заходил ходуном: все вскочили и почему-то бросились к двери. Громкий голос дежурного «осадил» толпу.

Одной из жертв того налета был Кировский театр. Бомба «взломала» его правое крыло, обнажив внутренности. Были убитые и раненые. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.

Осколки зенитных снарядов представляли реальную опасность для людей, находившихся на улице. Подчас достаточно крупные, они падали с большой высоты и могли не только травмировать, но и убить. Мальчишки собирали их и потом сравнивали, у кого крупней. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.

Это была типичная ситуация. После спектакля «Летучая мышь» в Театре музкомедии поэтесса В. Инбер записала: «В антракте между первым и вторым действиями началась воздушная тревога. В фойе вышел администратор и тем же тоном, каким, вероятно, сообщал о замене исполнителя по болезни, внятно произнес: „Просьба гражданам встать как можно ближе к стенам, поскольку здесь (он указал рукой на громадный пролет потолка) нет перекрытий“. Мы повиновались и стояли у стен минут сорок. Где-то вдали били зенитки. После отбоя спектакль продолжался, хотя и в убыстренном темпе: были опущены второстепенные арии и дуэты» ( Инбер В. Собр. Соч. М., 1965. Т. 3. С. 141). С началом интенсивных бомбежек публику из Театра музкомедии стали переводить в находившееся рядом бомбоубежище Филармонии. И в других театрах при объявлении тревоги зрителей уводили в укрытия. Случалось, там же доигрывали спектакль или «досказывали» его содержание. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.

Речь идет о Ленинградском металлическом заводе им. И. В. Сталина. Был основан в 1857 г. До 1918 г. — Санкт-Петербургский металлический завод; с 1918 по 1924 г. — Петроградский металлический завод; 1924–1930 гг. — Ленинградский металлический завод крупного машиностроения; 1930–1933 гг. — Государственный завод-втуз им. Сталина. 1933–1939 гг. — ЛМЗ им. Сталина; 1939–1944 гг. — завод № 371 им. Сталина; 1944–1962 гг. — ЛМЗ им. Сталина; 1962 г. — ЛМЗ им. XXII съезда КПСС. Завод занимается проектированием, изготовлением и сервисным обслуживанием паровых, гидравлических и газовых турбин. С 2000 г. — филиал ОАО «Силовые машины». Историческое здание расположено на Свердловской набережной, 18. http://www.city-walls.ru/house8350.html (01.08.2012). — /Комментарий А. С. Романова/.