Лев Маргулис - Человек из оркестра

Ср. из дневника М. А. Бубновой: «13 января. Беседа по радио с Попковым. О продовольственном положении Ленинграда. Даже надоело, в сущности — ничего нового и существенного. А именно, грубо говоря — было тяжело, сейчас лучше, налажено снабжение, самое тяжелое пережили, но трудности будут, пока окончательно не прорвут блокаду» (ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 16. Л. 12). — /Комментарий А. С. Романова/.

Возможно, речь идет об арктических конвоях, доставлявших в СССР важные военные материалы из США и Великобритании. Пунктами прибытия этих конвоев были Архангельск и Мурманск. — /Комментарий А. С. Романова/.

Донорам, предоставляющим свою кровь для переливания не менее чем 2 раза в 3 месяца, с 10 декабря 1941 г. была установлена в дополнение к существующим нормам снабжения населения по карточкам ежедневная выдача по специальной донорской карточке ряда продуктов (в день): хлеба — 200 гр., жиров — 30, мяса — 40, крупы — 30, сахара — 25, кондитерских изделий — 30, рыбы, консервов — 25, яиц — 0,5 яйца. Количество доноров было ограничено цифрой 5000. Также сохранялось существующее разовое питание доноров в день выдачи крови в столовой Института переливания крови (Ленинград в осаде… С. 198–199). — /Комментарий А. С. Романова/.

Перед войной во многих домах еще оставалось печное отопление, но, по блокадным меркам, оно требовало слишком много дров. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.

«Буржуйка», или, по документам блокадного времени, «временный отопительный прибор», или «времянка». Главное отопительное устройство блокадного времени. Многие ленинградцы мастерили их сами (например, из кровельного железа). С 8 декабря 1941 г. «буржуйки» выпускались местной промышленностью, исполнявшей специальное решение Ленгорисполкома; до конца декабря планировалось выпустить 10 тысяч «буржуек». Еще с конца ноября 1941 г. городские власти разрешили ленинградцам пользоваться «времянками». Эти самодельные железные печки стояли во множестве квартир, а также в учреждениях, на промышленных предприятиях, в больницах — везде, где находились люди. В «буржуйках» жгли все, что могло гореть, — мебель, ненужные вещи, книги, старую обувь. Главный недостаток «буржуйки» — она давала тепло, только пока топилась ( Богданов И. А. Ленинградская блокада… С. 111–112). — /Комментарий А. С. Романова/.

Такая идея действительно обсуждалась. Подробнее см. в разделе «Документы и материалы» (с. 175–177) /В файле — раздел «Документы и материалы», подраздел «Из распоряжений и деловых писем…», письмо «В Управление Госрезервов от 4 февраля 1942 г.» и далее — прим. верст. /. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.

По секретному решению Ленгорисполкома от 29 декабря 1941 г. «О мероприятиях по медицинскому обслуживанию дистрофиков (истощенных)», Ленгорздравотделу предписывалось развернуть сеть стационарных лечебно-питательных пунктов, для которых выделялись сухари, чай, какао, сахар, шоколад, отпуск этих продуктов производился без вырезки талонов из карточек (Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде… С. 63). «Теперь при заводе оборудован специальный стационар, — писал в январе 1942 г. работник Кировского завода. — Сюда ложатся по особому ходатайству цеховых организаций люди, опухшие и требующие поддержки питанием и отдыхом. Лежа в стационаре, они сдают свои продкарточки, по которым получают в день три раза пищу: обед, завтрак и ужин в течение 8–10 дней, а затем поступают новые обессиленные товарищи» (Цит. по: Дзенискевич А. Р. и др. Непокоренный Ленинград… С. 192). — /Комментарий А. С. Романова/.

Шредер Георгий Георгиевич — БСО, скрипач. Умер в марте 1942 г. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.

В декабре 1941 г., когда произвольно выключались радиопередачи и в отдельных районах радио молчало по несколько часов, бюро горкома ВКП(б) приняло решение «Запретить управляющему Ленэнерго т. Карась производить отключение в снабжении электроэнергией радиокомитета» (Цит. по: Куликова О. Ю. Формирование патриотического сознания в блокадном Ленинграде: проблемы и решения. СПб., 2000. С. 60). — /Комментарий А. С. Романова/.

Наблюдение за бытовыми трудностями также находило свое отражение в записях ленинградцев. «Общественные уборные давно закрыты» — такую запись сделал 5 января 1942 г. ленинградец А. И. Винокуров. «Как найти выход из создавшегося положения? Придется подыскать укромное место в каком-нибудь соседнем пустующем здании, которое могло бы служит уборной». А 18 февраля он же записал в своем дневнике: «Водопровод и канализация не действуют уже полтора месяца, помойные ямы были заполнены еще осенью, жители города выливают помои и гадят, где попало, без стеснения, а потому квартиры, лестницы, дворы и улицы представляют собой свалку нечистот». Ленинградец В. С. Владимиров (запись от 15 января 1942 г.): «Все уборные в Доме Советов загажены до отказа. Пользуемся улицей… Так выглядит быт к середине января 1942 года» (Цит. по: Богданов И. А. Ленинградская блокада… С. 114–115). — /Комментарий А. С. Романова/.