Георгий Данелия - Кот ушел, а улыбка осталась

— Здесь все всемирно известные. Сейчас посмотри, __ Портье стал листать книгу регистрации гостей.

Тут в гостиницу ввалилась компания подвыпивших шумных американцев:

— Смотрите, Сэм! Сэм Пекинпа! — восторженно загалдели они.

— Хэлло, Сэм! Как жизнь? Сэм встал и закричал:

— Хеллоу бойз!

Американцы окружили его, начали фотографироваться с ним. А я воспользовался суматохой и слинял.

Утром проснулся. Настроение паршивое. Вспомнил все, что было вчера. Харри, Сэм… Надо улетать!.. Позвонил в представительство «Аэрофлота» в Белграде, узнать, можно ли поменять билет на сегодня.

— Можно, — сказали там, — только поторопитесь. Зашел в номер к Баскакову, сообщил, что улетаю.

— Зачем? Говорят, пока мы кино смотрим, перед тобой звезды на колени падают. Такой успех!

— Эх, не напоминайте, — я рассказал о позорной путанице.

— Поэтому улетаешь?

— Если честно, то — да.

— Напрасно!

— Я уже решил.

— Ладно. Больше никому не говори про то, что она не твой фильм смотрела. И я никому не скажу. Пусть думают, что Харри Андерссон — твоя яростная поклонница.

Собрал вещи, спустился вниз, купил букет цветов, попросил портье доставить цветы с моей визиткой Харри Андерссон в номер. Спросил про Сэма.

— Он здесь. Американцы сняли ему апартаменты.

На такси отправился в представительство Аэрофлота, поменял билет, на том же такси приехал в аэропорт. Прошел регистрацию, сдал вещи, пошел в кафе. Сижу, курю, пью кофе, думаю: «Как индюк хвост распустил и фальшиво блеял на радость публике. Жалкий хвастун!» Тут слышу, среди прочих объявлений на югославском, английском, французском, объявляют по-русски:

— Пассажир Данелия, вас просят подойти к стойке номер пять Аэрофлота, повторяю…

Я подошел к стойке номер пять, там стояла беленькая, голубоглазая девушка в униформе Аэрофлота.

— Я Данелия, меня вызывали.

— Вам телефонограмма, — девушка взяла со стойки листок бумаги и передала мне. Там было написано: «Содруг Данелия, не горюй! Только что выяснилось — Харри Андерссон смотрела твой фильм «Не горюй!». Владимир Баскаков».

Эх, зря я попросил Гордану Иванович не печатать заметку!

Когда Баскаков вернулся в Москву, он рассказал, что в тот день, когда я улетел, во время обеда к их столику подошел Владко Милович и сказал, что ему нужен содруг Данелия. Ему ответили, что содруг Данелия срочно улетел в Москву.

— Передайте ему, чтобы он не расстраивался. Харри Андерссон смотрела его фильм.

— А как вы это выяснили? — спросил Баскаков.

Владко рассказал. Когда я ушел, Харри спросила его:

— Джордж сказал, что и у него в фильме снимался Серго Закариадзе. Что это за фильм, ты видел?

— Нет.

— Хорошо бы выяснить.

И Владко выяснил. Болгарский кинокритик Борис Дмитров объяснил ему: если в фильме, который Харри смотрела, погибает сын старика — это «Отец солдата», а если умирает сам старик — это «Не горюй!».

Харри смотрела фильм, где умирает сам старик.

Баскаков посетовал:

— Жаль, что Данелия это не слышит, он такой мрачный улетел.

Тогда корреспондент газеты «Правда» в Югославии Тимур Гайдар (в этот день он обедал с нашими) сказал, что это можно исправить. Он связался с представительством Аэрофлота в Белграде. Аэрофлот связался со своими в аэропорту. А те вызвали меня к стойке номер пять.

Между прочим. Дал себе слово не хвастаться — не удержался. Простите!

А этот фрагмент не вошел в книгу «Тостуемый пьет до дна», потому что не все, о чем в нем рассказано, я считал достоверным. А сейчас, когда я стал старше и много смотрю телевизор, понимаю, что это не имеет никакого значения.

В 1976 году американцы отобрали «Афоню» для показа на кинофоруме в Лос-Анджелесе, и я должен был полететь туда на три дня. Перед вылетом меня вызвал директор «Мосфильма» Николай Трофимович Сизов и сказал, что фильм Акиры Куросавы «Дерсу Узала» номинирован на «Оскар» за лучший иностранный фильм.

— Пяти номинантам вручают по доске, на которой нарисован голый лысый мужик, — объяснил он и поручил мне эту доску привезти.

В Америку я полетел вместе с кинокритиком Ростиславом Николаевичем Юреневым. В аэропорту Лос-Анджелеса нас встретил сотрудник советского консульства Александр Евгеньевич Сидоров (фамилия и имя условные). Он специально приехал на своей машине из Сан-Франциско (консульство находится там), чтобы встретить нас. По дороге Сидоров сообщил, что жить мы будем в разных гостиницах. Я — в отеле для номинантов на «Оскар», а Юренев в гостинице, которую забронировали организаторы форума, пригласившие фильм «Афоня». Завтра днем будет вручение номинации, а вечером просмотр «Афони» в большом кинотеатре. Сначала приехали в мою гостиницу. Все втроем поднялись в номер. Сидоров взял толстое меню в кожаном переплете (для меня как номинанта в этом отеле все было бесплатно) и заказал по телефону ужин на троих. Сказал, что пока принесут, они с Юреневым съездят в его гостиницу, оформятся и вернутся, и они уехали. А я решил позвонить в Москву. Телефон был кнопочный (в Москве таких еще не было), и я методом «тыка» вышел в город, дозвонился маме и сообщил, что долетел благополучно. Разложил вещи, принял душ. Включил телевизор. Там на экране какой-то афроамериканец в красной кепке и в темных зеркальных очках вылавливал на улицах белых прохожих и нещадно лупил их бейсбольной битой.