Георгий Данелия - Кот ушел, а улыбка осталась

В то время начали выводить советские войска из Германии, а куда их деть, никто не знал.

Осенью возле метро «Кропоткинская» у памятника Энгельсу соорудили временную эстраду, поставили военный хор, оркестр. Все в форме, при погонах и орденах. Дирижирует седой генерал. Запевает майор.

Майор: Вот возьму и повешусь.

Хор: Тру-ля, тру-ля, тру-ля-ля-ля-ля.

Майор: И меня закопают.

Хор: Тру-ля, тру-ля, тру-ля-ля-ля-ля.

И вот оркестр гремит, майор заливается, а прохожие идут мимо, даже не оглядываются. Лишь один гражданин приостановился, но не послушать, а прикурить.

— Вас не удивляет, какие песни теперь поют военные? — спросил я.

— А чего тут удивляться? Денег не платят, вот они и плачутся. Это еще что! Говорят, позавчера на Манежной хор Большого театра «Мурку» пел.

Между прочим. Поскольку «Настя» добрая сказка, хотелось, чтобы город выглядел приветливо. Л все строения в то время были потрескавшимися, облупленными, с грязными подтеками. Везде полно мусора. На улицах, особенно в центре, толпы продавцов. Прошла денежная реформа — и люди обнищали. Продавали все: посуду, одежду, книги, картины, украшения. Но, самое горькое, продавали ордена. Ордена, которыми так гордились в той жизни.

Придумали: солдат, у всех на виду, из танка сливает шлангом бензин в «жигуль» элегантной женщины.

Снимали эту сцену на смотровой площадке напротив МГУ. Снимали без света, длиннофокусным объективом, с тротуара, чтобы не останавливать движение (денег на милицию не было). Пока ждали солнца, к нашему «жигулю» начали пристраиваться в хвост другие легковушки, образовалась очередь.

— Прогнать? — спросил второй режиссер Юсуп Даниялов.

— Пусть стоят, — сказал Паша Лебешев. Он снимал этот фильм.

Последний из очереди, хозяин «Москвича», подошел к солдату и потребовал, чтобы больше двух литров в одни руки не наливал и отпускал бензин только машинам с московскими номерами.

— Это почему только с московскими?! — Из «Нивы» вышла плотно сбитая женщина в спортивном костюме. — Упыри столичные! — закричала она. — Всю страну америкосам продали, а теперь к армии присосались, паразиты!

— Алё, гражданочка, ты со словами поаккуратней, а то договоришься!..

— Ты меня не пугай, не те времена! Чирей ваша Москва на жопе страны!

Я понял, что пора вмешаться, и объявил в мегафон:

— Товарищи, бензин продаваться не будет. Это киносъемка!

— Какая еще киносъемка?

— Фильм снимается. Это актеры.

— А что ж вы раньше молчали? — возмутился водитель «Волги», который был в очереди первым.

— Погоди ты! Вы что, этот позор всему миру показывать собираетесь?! — заорал водитель «Москвича». — Не позволю! Только через мой труп!

Тут вышло солнце, и Даниялов взял у меня мегафон и объявил:

— Товарищи водители, быстро по машинам! Снимем этот кадр и всем нальем по два литра 93-го. Бесплатно!

Все, включая хозяина «Москвича», быстро сели по машинам.

Придумали: некий олигарх, собственник Московского метрополитена, когда узнал, что на подходе двухмиллиардный пассажир, решил по этому поводу устроить на станции метро презентацию. Дамы в вечерних туалетах, мужчины в смокингах, шампанское, оркестр. Вагоны поезда метро на этой станции замедляют ход, но двери не открываются. Для простых смертных станция закрыта. Голодные, унылые лица смотрят на танцующих, пьющих и жующих сограждан и медленно проезжают мимо.

Презентацию снимали на станции метро «Университет». Нижний вестибюль украсили шарами, гирляндами, построили эстраду для оркестра. На каждой колонне написали «миллиард» на всех языках. (Художником на фильме был Леван Лазишвили.) Одели актеров, эпизодников, массовку. Среди них бизнесмены, дамы, депутаты, звезды, бандиты, музыканты, манекенщицы, клоуны, юные барабанщицы. Всего человек триста. Снимать в метро можно только ночью с часа до пяти утра. К открытию метро для пассажиров в 5.30 все должно быть убрано, никаких эстрад, гирлянд и шаров. Смена получается очень короткая, снимали несколько ночей. Съемки напряженные, метраж большой, денег мало, снимать надо быстро.