Петр Люкимсон - Моисей

В глазах своих современников Моисей был деспотом, но следующие поколения все более ясно отдавали себе отчет о его заслугах перед еврейским народом. Постепенно на протяжении многих лет вокруг его образа складывался ореол мифов и чудес. Трудно было согласовать с этим образом насильственную смерть Моисея: вина и неблагодарность его народа были бы тогда слишком вопиющи, слишком тягостны для потомства. Поэтому родилась версия, будто Моисей умер естественной смертью, будто таким путем Яхве наказал его за какие-то грехи, то есть, иначе говоря, израильский народ не несет ответственности за его кончину, если бог сделал так, что Моисей умер у самого порога обетованной земли.

Разумеется, эту хитроумную теорию можно с равным успехом принять или отвергнуть, ибо она выведена из чересчур шатких исходных положений. Ее пример показывает, как на самом деле мало мы знаем о Моисее. При всем при том, как нам кажется, можно все-таки считать фактом наиболее вероятным, что действительно существовал человек по имени Моисей, который вывел израильтян из египетского плена».

Надо заметить, что все авторы, высказывающие гипотезу о том, что Моисей был убит во время очередного бунта евреев в пустыне, строят ее на следующей фразе из книги пророка Осии: «Через пророка вывел Ягве Израиль и через пророка охранял его. Сильно разгневал Эфраим Ягве, и за то кровь его оставит на нем» (Ос. 12:13—14). Однако достаточно открыть текст Книги пророка Осии в оригинале, то есть на иврите, чтобы увидеть, что вышеприведенная фраза попросту не очень точно переведена. В буквальном переводе этот текст звучит следующим образом: «И через пророка вывел Господь Исраэля из Египта, и через пророка был он охраняем. Прогневал Эфраим Господа до горечи, потому кровь их падет на него, и поругание его обратит на него Господь его». С учетом предыдущего текста смысл этого отрывка предельно ясен: кровь языческих жертвоприношений, приносимых потомками Ефрема (а никак не кровь пророка!), обернется в итоге против них самих, ибо этими жертвоприношениями они прогневали Господа «до горечи».

Да и даже если допустить, что Моисей и в самом деле был сначала убит, а затем возвеличен своим народом, то Осия, проповедовавший в 750—734 годах до н. э., то есть спустя много столетий после Моисея, уже никак не мог помнить об этом. Таким образом, нам не остается ничего другого, как оставить эту гипотезу на совести ее авторов.

В качестве альтернативы вышеприведенному суждению автор этой книги предлагает попытаться мысленно смоделировать описанную в Библии ситуацию и посмотреть на нее глазами самого Моисея. Давайте зададимся вопросом: могли ли у него быть причины желать, чтобы его могила осталась неизвестной?

И ответ возникает сам собой: безусловно, да. Больше всего, как уже говорилось, Моисей боялся, что после его смерти евреи вернутся к язычеству — это означало бы крушение всего дела его жизни, делало бы ее напрасной. Одним из наиболее вероятных вариантов такого возвращения могло стать обожествление самого Моисея — подобно тому как греки, к примеру, обожествили Геракла — и построение языческого храма на его могиле. Подобное опасение было тем более обоснованным, что, как показала давняя история с золотым тельцом, евреи были очень близки к восприятию Моисея как этакого бога, принявшего на время человеческий облик. Вспомним, что говорили они Аарону, когда решили, что Моисей не вернется с Синая: «Встань, сделай нам божество, которое пойдет перед нами! Потому что этот человек (в оригинале стоит слово «иш», то есть в буквальном переводе — «муж». — П. Л.) Моше, который вывел нас из страны Египетской, пропал и не знаем мы, что сталось с ним». Отсюда ясно видно, что в идущем впереди Моисее они видели некое божество или богоподобное существо. И дальше, когда телец уже был сотворен, это подтверждается: «...И воскликнули они: "Вот божество твое, Израиль, которое вывело тебя из страны Египетской!"» — телец заменил Моисея, заместил его, стал его олицетворением.

Меньше всего Моисея устраивало такое развитие событий: возникновение его личного культа после смерти. Поэтому не исключено, что решение скрыть место своего будущего захоронения он принял еще в тот день, когда вернулся с Синая и разбил первые Скрижали Завета.

О том, насколько оправданны были опасения Моисея, свидетельствует то, что в последующие столетия могилы великих раввинов превращались евреями в места массового паломничества и поклонения. Такими могилами являются в наши дни могила рабби Нахмана из Брецлава в Умани; могила основоположника каббалы рабби Шимона бар-Йохая (Рашби) на горе Мирон; могила рабби Меира-чудотворца в Тверии и многие другие. До сих пор между крупнейшими религиозными авторитетами Израиля идут яростные споры о том, насколько легитимно такое почитание могил великих раввинов — если одни считают, что эти могилы можно рассматривать просто как некий канал связи с Богом и никакого элемента идолопоклонства тут нет, то другие объявляют это язычеством в чистом виде.