Иван Сергеев - Иван Андреевич Крылов

Трагедия заканчивалась восстанием народа и самоубийством Терея. И естественно, что она также не могла появиться на сцене.

Дмитревский видел незаурядное дарование Крылова и всячески помогал юноше: он поправлял его работы, знакомил с тайнами писательского ремесла и свел молодого драматурга с одним из руководителей театра — директором горной экспедиции вельможей П. Соймоновым. Тот милостиво отнесся к юному автору, поинтересовался, над чем он работает, и приказал выдать ему постоянный билет на право бесплатного посещения театра.

Крылов все же не был уверен в том, что драматургия есть истинное его призвание. Он пробовал себя во всем: писал пьесы, переводил с французского и итальянского, сочинял стихи, статьи, эпиграммы. Первые его эпиграммы, напечатанные в журнале «Лекарство от скуки и забот», были семейным праздником. Мария Алексеевна гордилась своим первенцем. Он и впрямь становился настоящим сочинителем. Маленький Левушка обожал старшего брата. Для Левушки братец был самым умным, самым красивым, самым замечательным человеком на свете. Левушка называл его «тятенькой» и слушался беспрекословно.

Крылов работал в эту пору с такой же жадностью, с какой когда-то учился у Львовых. Он торопился окончить одну вещь, чтобы тут же начать другую. Так, на семнадцатом году Крылов стал профессиональным литератором.

Беседы с Дмитревским, встречи с умными, просвещенными людьми, запросто бывавшими у Ивана Афанасьевича, знакомство с книгами французских просветителей заставляли Крылова глубже задумываться над многими жизненными вопросами и над своей судьбой. Вместе с новыми друзьями он мечтал о счастливом времени, когда исчезнет крепостничество, когда крестьянский мальчик получит свободный доступ к знаниям, когда искусство станет доступным народу. И юноша все больше осознавал важность роли писателя в такой стране, как Россия.

Писатель должен писать правду, бескорыстно служить высоким идеалам свободы и равенства, помнить всегда о своем достоинстве. Он откровенно смеялся над продажными стихоплетами, сочинявшими похвальные стишки знатным людям. К аристократам, сановникам, богатым помещикам, глядевшим на него свысока, он относился с ненавистью. Он помнил свои детские обиды у Львовых, и тут, в столице, ему не раз приходилось замечать пренебрежительное отношение к себе. Теперь он не обращал на это внимания, но иногда новая обида пронзала его сердце.

Он стремился быстрее стать на ноги. В театре его уже знали, как способного молодого писателя. В тот же год, когда Дмитревский забраковал «Филомелу», Крылов написал еще две пьесы — веселую оперу «Бешеная семья» и комедию «Сочинитель в прихожей».

Соймонов приветливо встретил молодого автора. «Бешеная семья» понравилась вельможе. Он приказал положить ее на музыку. О комедии разговора не было. Узнав, что юноша хорошо владеет французским языком, Соймонов заказал ему перевод либретто модной оперы «Инфанта» («L'Infante de Zamora») и предложил перейти на работу к нему, в горную экспедицию, которая ведала горнорудными делами империи.

Новая служба могла дать ему гораздо больше свободного времени. Крылов ушел из казенной палаты и поступил к Соймонову. Обстоятельства как будто складывались благоприятно.

Но благосклонность вельможи длилась недолго. Знаменитый Княжнин, проглядев сочинения Крылова, отозвался о них пренебрежительно. «Бешеную семью» отложили в долгий ящик. «Сочинитель в прихожей» не понравился: в этой комедии осмеивались спесивые дворяне, которых дурачили плутоватые, но умные слуги-крепостные. Автор издевался над лживой и пустой жизнью аристократов, показывал развращенность их нравов и насмехался над поэтами, обивающими пороги знатных меценатов-покровителей.

В ту пору молодой Крылов рассказывал друзьям очень похожий на правду анекдот об одном из таких сочинителей-поэтов. И меценат и его дворня смотрели на поэта с пренебрежением, его не уважали, и когда ему удавалось пристроиться за обедом где-нибудь на конце стола, лакеи обносили поэта блюдами, так что он редко вставал из-за стола сытым. Как-то ему особенно не повезло, и, 'просидев за столом несколько часов, он поднялся более голодным, чем сел за стол. Вельможа, ковыряя в зубах, спросил голодного поэта:

— Ну как? Доволен ли ты?

— Доволен-с, ваше сиятельство, — ответил поэт, сгибаясь в дугу, — все видно было.

Такие поэты, по мнению Крылова, были достойны презрения.

Но и с самим Крыловым многие аристократы не очень церемонились. Для них он был плебеем, нищим. Его самостоятельность, умение постоять за себя, уколоть противника острой насмешкой раздражали спесивых дворян, порождали враждебное чувство к нему. Он был горяч, вспыльчив, скор на язык и не умел смолчать, когда следовало, и пропустить мимо ушей обидное слово.