Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя

Сам Сталин мог служить примером такого интернационализма. Он, несомненно, осознавал себя деятелем общероссийского масштаба. Националистические юношеские переживания и закавказское социал-демократическое прошлое были позади. Джугашвили окончательно превратился в Сталина. Этот по-русски звучащий псевдоним, символизирующий принадлежность к общероссийскому революционному движению, Джугашвили начал использовать в период выдвижения в руководство большевистской партии.

Сталин, несомненно, заслужил свое положение и репутацию известного большевика. В первый ряд партийных функционеров его выдвинули организаторские и публицистические способности, смелость, решительность, выдержка, неприхотливость, умение приспосабливаться к ситуации, преданность Ленину. Сталин оставался в партии даже в период кризиса социал-демократического движения, разразившийся после подавления первой революции. Массовые аресты подпольщиков, наводнение революционных организаций агентами полиции, отсутствие денег разрушали движение. В марте 1913 г. один из секретных сотрудников полиции, внедренных в бакинскую социал-демократическую организацию, сообщал: «Деятельности комитет никакой в настоящее время не проявляет» [96]. В феврале в другом конце страны, в Петербурге, был арестован Сталин. Его предал его товарищ Р. В. Малиновский [97]– один из руководителей большевиков, любимец Ленина, который уже несколько лет работал на полицию.

В июне 1913 г. Иосиф Джугашвили был приговорен к ссылке в Сибирь, в Туруханский край, на четыре года. С самого начала эта последняя ссылка отличалась особыми тяготами. Туруханский край был мало приспособлен для жизни. В первые месяцы письма Сталина на волю были переполнены просьбами о помощи и жалобами на безденежье и болезни [98]:

Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью) […] Понимаю, что вам всем, а тебе особенно – некогда, нет времени, но, черт меня подери, не к кому больше обращаться. А околеть здесь […] не хочется. Дело это надо устроить сегодня же и деньги переслать по телеграфу, потому что ждать дальше – значит голодать, а я и так истощен и болен [99].

Нужда моя растет по часам, я в отчаянном положении, вдобавок еще заболел, какой-то подозрительный кашель начался. Необходимо молоко, но… деньги, денег нет. Милая, если добудете денежки, шлите немедля телеграммой. Нет мочи ждать больше [100].

Правда, вначале оставались надежды на освобождение. Руководство партии приняло решение организовать побег для Сталина и его товарища по ссылке Я. М. Свердлова. Для этого тоже нужны были деньги, однако их все не присылали. Кроме того, о планах побега благодаря предателю Малиновскому была осведомлена полиция. В марте 1914 г. по приказу из Петербурга Сталина и Свердлова услали еще дальше, в маленькое поселение Курейка, недалеко от Северного полярного круга. Причем к каждому был приставлен индивидуальный надзиратель. Шансы на побег почти исчезли.

Для Сталина это был удар. В конце марта 1914 г. он отправил в Петербург рассерженное письмо, укоряя товарищей по партии за многомесячное молчание и требуя ясного ответа: будут ли деньги для организации побега [101]. Несколько недель спустя Сталин, однако, резко изменил свои намерения. В апреле он сообщал Малиновскому:

[…] Новый губернатор переводворил меня на дальний север и конфисковал полученные на мое имя деньги (60 р. в целом). Живем, брат… Кто-то, оказывается, распространяет слухи, что я не останусь в ссылке до окончания срока. Вздор! Заявляю тебе и клянусь собакой, что я останусь в ссылке до окончания срока (до 1917 г.). Когда-то я думал уйти, но теперь бросил эту идею, окончательно бросил [102].

Это письмо Сталина вызывает вопросы. Было ли твердо заявленное нежелание бежать из ссылки рассчитано на полицейскую цензуру? Выражал ли Сталин таким образом недовольство бездействием партийных товарищей? Или он действительно решил остаться в ссылке, осознав тщетность иных надежд? Учитывая, что вопрос о побеге более не поднимался, похоже, что Сталин действительно смирился с судьбой и решил отбыть ссылку до конца.

Несколько событий, случившихся в первые месяцы пребывания в Курейке, предопределили уклад новой жизни Сталина. Сначала он поссорился со своим единственным товарищем по ссылке и соседом по квартире Свердловым. О сути конфликта Свердлов в письмах на волю сообщал без особых подробностей: «Со мною грузин Джугашвили […] Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни. Я же сторонник минимального порядка. На этой почве нервничаю иногда […]» [103]. Некоторые другие свидетельства дополняют картину. По воспоминаниям А. С. Аллилуевой, сестры второй жены Сталина, он позже признавался, что под разными предлогами отлынивал от домашней работы, уборки, топки печи и т. д. Свердлову приходилось работать и за себя, и за товарища [104]. Аналогичные рассказы Сталина запомнил Н. С. Хрущев: