Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя

В начале 1926 г. Надежда родила дочь Светлану. Сообщая об этом радостном событии жене Орджоникидзе Зинаиде, Надежда писала: «Словом, у нас теперь целая семья» [732]. Конечно, это была семья особого типа. Сталин, погруженный в работу, вел ожесточенную борьбу за власть. Детей и жену он, несомненно, любил. Однако любил в значительной мере на расстоянии. Вместе удавалось проводить некоторое время на подмосковной даче и южных курортах. Надежда, словно подражая мужу, была постоянно занята работой, общественной деятельностью и учебой. Свое кредо она сформулировала в письме подруге буквально за месяц до рождения дочери Светланы: «Я очень жалею, что связала себя опять новыми семейными узами, – писала она, явно имея в виду предстоящее рождение второго ребенка. – В наше время это не очень легко, т. к. вообще страшно много новых предрассудков, и если ты не работаешь, то уже, конечно, «баба» […] Нужно иметь обязательно специальность, которая дает тебе возможность не быть ни у кого на побегушках, как это обыкновенно бывает в «секретарской» работе, а выполнять все, что касается специальности» [733].

Молодая и энергичная Надежда искренне и энергично стремилась следовать новому образцу «советской женщины». Это было нелегко. Надежда, судя по всему, не отличалась особыми способностями. Незавершенное гимназическое образование страдало пробелами. Как свидетельствуют сохранившиеся письма Надежды, она до конца своей жизни допускала многочисленные синтаксические ошибки. Стремясь наверстать упущенное, Надежда старательно училась. В 1929 г. поступила в Промышленную академию, чтобы получить в полном соответствии с веяниями эпохи высшее техническое образование. Дети очень часто были предоставлены заботам няни, воспитательницы, домашних учителей. В кремлевскую квартиру наняли экономку и повариху. Заметное место в жизни Василия и Светланы занимали сверстники из кремлевских семей, родственники. Большой шумной компанией они проводили время на подмосковных дачах и в кремлевских квартирах.

Такая семейная жизнь имела свои преимущества. Сравнительно редкие встречи могли служить залогом крепости семейных уз. Однако сохранившаяся немногочисленная переписка между Сталиным и Надеждой за период отпусков в 1929–1931 гг. свидетельствовала как о любви, так и о напряженности их отношений [734]. «Целую тебя крепко, крепко, как ты меня поцеловал на прощанье», – писала Надежда мужу. Она сетовала, что скучает по нему, заботливо расспрашивала о здоровье и лечении. Сталин отвечал тем же. Он нежно называл ее Татькой и Таточкой («напиши обо всем, моя Таточка») и, по-детски коверкая слова, слал поцелуи: «Целую кепко ного, очень ного» (крепко, много, очень много). Как любящий отец он постоянно справлялся о детях: «Как дело с Васькой, с Сатанкой (так Сталин нежно переделывал имя Светлана, Светланка. – О. Х. )?»; «Пусть Сатанка напишет мне что-нибудь. И Васька тоже». Посылал в Москву южные гостинцы – лимоны, персики. Однако в эту идиллическую картину внезапно вторгалась ревность и раздражение. В сентябре 1930 г., проведя с мужем часть отпуска и возвратившись в Москву, Надежда набросилась на него с упреками: «Это лето я не чувствовала, что тебе будет приятно продление моего отъезда (имеется в виду перенесение отъезда на более поздний срок. – О. Х. ), а наоборот. Прошлое лето это очень чувствовалось, а это нет. Оставаться же с таким настроением, конечно, не было смысла». А через несколько недель опять: «Что-то от тебя никаких вестей […] Наверное, путешествие на перепелов увлекло […] О тебе я слышала от молодой интересной женщины, что ты выглядишь великолепно […] что замечательно был веселый и тормошил всех […] Очень рада». Сталин же в ответ сдержанно оправдывался: «Что касается твоего предположения насчет нежелательности твоего пребывания в Сочи, то твои попреки […] несправедливы»; «Ты намекаешь на какие-то поездки. Сообщаю, что никуда (абсолютно никуда!) не ездил и ездить не собираюсь».

Надежда явно ревновала мужа, а он, видимо, давал для этого основания. Однако переписка с женой, скорее, свидетельствует о том, что Сталин не был грубым и циничным волокитой, демонстрирующим свои победы над женщинами. Читая книгу о Японии, вышедшую в 1934 г., Сталин обратил внимание на рассказ о том, что японец может привести в дом проститутку и заставить жену ухаживать за ней. Эту информацию Сталин выделил пометой: «Вот мерзавцы» [735]. Вполне осознавая нелепость такого комментария из уст человека, ответственного за гибель миллионов, отметим, что, скорее всего, это была искренняя реакция. У нас нет оснований подозревать Сталина в пренебрежительном отношении к женщинам вообще и к жене в частности. Уважительно относился Сталин также к матери, сыгравшей столь значительную роль в его жизни.