Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя

Таким Сталина мне видеть не доводилось. Тишина давила.

– У нас большая беда, большое горе, – услышал я наконец тихий, но четкий голос Сталина. – Немец прорвал оборону под Вязьмой […] После некоторой паузы, то ли спрашивая меня, то ли обращаясь к себе, Сталин так же тихо сказал:

– Что будем делать? Что будем делать?! […]

Потом он поднял голову, посмотрел на меня. Никогда ни прежде, ни после этого мне не приходилось видеть человеческого лица с выражением такой страшной душевной муки. Мы встречались с ним и разговаривали не более двух дней тому назад, но за эти два дня он сильно осунулся [610].

Тяжелое состояние Сталина, видимо, частично объяснялось болезнью. По словам маршала Жукова, в эти дни у Сталина был грипп. Соблюдать постельный режим, однако, не было возможности. В критической ситуации Сталин продолжал активно работать, контролируя подготовку и переброску под Москву всех возможных резервов, пытаясь восстановить управление армией. Частью этих мер был отзыв Жукова с Ленинградского фронта и назначение его командующим войсками на московском направлении. 8 октября Сталин подписал постановление ГКО о подготовке к уничтожению предприятий Москвы и Московской области. В список на уничтожение было включено 1119 объектов [611]. 14 октября немцы захватили Ржев и Калинин. До Москвы оставались считаные километры.

По свидетельству Микояна, 15 октября в 9 часов утра у Сталина собралась группа высших советских руководителей (помимо себя, Микоян назвал Молотова, Маленкова, Вознесенского, Щербакова, Кагановича). Сталин сообщил, что немцы могут прорвать фронт под Москвой, и предложил эвакуировать иностранные дипломатические миссии и правительственные учреждения. По утверждению Микояна, Сталин предполагал удерживать Москву в любом случае, ведя уличные бои до подхода резервов, способных выбить немцев [612]. По результатам обсуждения 15 октября за подписью Сталина было оформлено постановление ГКО. Сам Сталин решил оставаться в столице до последнего момента. В постановлении по этому поводу говорилось: «т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке» [613]. Однако необходимые меры были приняты. По свидетельству А. М. Василевского, который с небольшой группой работников Генштаба также оставался в Москве при Сталине, были подготовлены самолеты для возможной эвакуации в последний момент [614].

Решение об эвакуации Москвы вызвало прежде всего массовый выезд советских чиновников, особенно многочисленных в столице. Сборы были недолгими и лихорадочными. Даже в здании ЦК ВКП(б) после эвакуации «царил полный хаос»: «многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе секретная […] Вынесенный совершенно секретный материал в котельную для сжигания оставлен кучами, не сожжен […]» [615]. Пользуясь неразберихой, многие из чиновников, бросив вверенные им предприятия и учреждения, спасали себя, свои семьи и имущество. Из города потянулись вереницы служебных машин. Были отмечены многочисленные случаи хищений казенных средств и вывоза ценностей. По официальным данным, 16 и 17 октября более тысячи московских коммунистов уничтожили свои партийные документы [616]. Бегство чиновников и слухи спровоцировали панику среди населения Москвы. Она переросла в заметные беспорядки, начавшиеся 16 октября и продолжавшиеся несколько дней. Судя по многим документам и мемуарным свидетельствам, беспорядки в основном были трех типов. Первый – грабежи магазинов, заводских складов (особенно запасов спирта), нередко сопровождавшиеся пьяными оргиями. Второй – нападения на автомобили, в которых из Москвы отправлялись эвакуированные и их имущество. Случалось, что такие нападения сопровождались грабежом. Третий – стихийные митинги рабочих на заводах и фабриках, в том числе оборонных, вызванные невыплатами обещанного денежного пособия и слухами о предстоящем уничтожении предприятий. Чувствуя себя преданными и брошенными, рабочие в ряде случаев препятствовали вывозу оборудования, требовали разминировать заводы [617].

Поскольку верхушка советского руководства не выехала из Москвы 15 октября, как предполагалось первоначально, 16 октября Сталин вызвал к себе на квартиру группу соратников. Подробности об этой встрече сообщил в мемуарах нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин, приехавший первым. Кремль выглядел безлюдным. Передняя квартиры Сталина была открыта. Сталин курил и молча ходил по столовой. В квартире были видны следы подготовки к эвакуации – из книжного шкафа исчезли книги. На Сталине были привычная куртка и брюки, заправленные в сапоги. Однако в местах сгиба в сапогах были дыры. Поймав удивленный взгляд Шахурина, Сталин объяснил ему: «Обувку увезли» [618].