Литературное наследие Коровина дает такое неожиданно новое освещение его личности, что подвергает сомнению многие, казалось бы, бесспорные утверждения современников, а некоторые из них лишает какой-либо достоверности. Коровину преимущественно приходилось слышать слово «декадент», которым его заклеймили в самые ранние годы. Людское непонимание, которое сопровождало его друга Врубеля, пришлось испытать в полной мере и ему самому. Даже те, кто считал себя его другом, близким знакомым или выдавал себя за такового, знали его поверхностно, а потому судили о нем большей частью превратно. «Легко и жизнерадостно проходил Костя школьный, а потом житейский путь свой. Везло Косте, и он, беззаботно порхая, срывал „цветы удовольствия“», — писал Нестеров [43] Нестеров М. В. Давние дни. Встречи и воспоминания. 2-е изд. М., 1959. С. 127. — На необъективность некоторых характеристик Нестерова обратил внимание Н. А. Прахов в очерке о братьях Сведомских; см. его книгу: Страницы прошлого. Очерки-воспоминания о художниках. Киев, 1958. С. 265.
. Приятель Коровина художник С. А. Виноградов замечал: «Это какой-то феномен, которого совсем не треплет жизнь» [44] Письмо Е. М. Хруслову от 6 ноября 1898 года // Константин Коровин. С. 277.
. Другим знакомым он просто не импонировал как человек, и они не задумываясь утверждали, что он «богема с ног до головы» [45] Переплетчиков В. В. Дневниковая запись от 8 сентября 1902 года // Не издано; хранится в ЦГАЛИ.
, «вихлястый» [46] Милорадович С. Д. Воспоминания // Не издано; хранится в ЦГАЛИ.
и т. д. и т. п. Потом только оказывалось, что «у Мамонтова, когда все думали, что он там как сыр в масле катается, получал гроши» [47] Переплетчиков В. В. Дневниковая запись от 8 сентября 1902 года // Не издано; хранится в ЦГАЛИ.
, что и далее жизнь Коровина не была сплошь усеяна розами. В Товарищество передвижников он не попал, как его друзья Серов и Левитан, да и академиком он стал позднее их на восемь лет. Коровин так и не увидел ни одной монографии о своем творческом пути, хотя о его сверстниках, даже менее талантливых, они были.
При жизни художника распространялось немало ложных суждений о нем. Он и «шлепает кистью» [48] Меценат. Выставка «Союза русских художников» // Петербургская газета. 1914. № 40. 10 февраля.
, и рисовать-то он не умеет, и «никакой способностью к педагогическому труду не обладает» [49] Милорадович С. Д. Воспоминания // Не издано; хранится в ЦГАЛИ.
. О нелепости подобных высказываний говорить ныне особенно не приходится. В последние годы все решительнее завоевывают себе место весьма положительные оценки как творческого пути, так и личности Коровина [50] Если в 1961 году Б. В. Иогансон утверждал, что творчество Коровина не получило «достаточного освещения в нашей искусствоведческой литературе» (К. А. Коровин: Каталог выставки. М., 1961), то с тех пор выпущены книги: Константин Коровин. Жизнь и творчество. Письма, документы, воспоминания (М., 1963); Коган Д. Константин Коровин (М., 1964); Власова Р. И. Константин Коровин. Творчество (Л., 1969).
. О преподавательском таланте Коровина достаточно красноречиво свидетельствует перечень имен его учеников — Сапунов, Судейкин, Сарьян, С. Герасимов, П. Кузнецов, Петров-Водкин и другие.
Даже беглое ознакомление с его литературным наследием очищает облик этого многогранного мастера от наносных, поверхностных отзывов и мнений о нем, показывая, что он был человеком не только выдающихся дарований, но и большой чуткой души, отличавшимся к тому же редким и удивительным постоянством в своих чувствах, мыслях и свершениях. Нельзя не согласиться с глубоко справедливыми словами С. А. Щербатова: «Трем предметам глубокой искренней своей любви Коровин оставался верен всю свою жизнь… а именно — России, искусству и природе» [51] Щербатов Сергей . Художник в ушедшей России. Нью-Йорк, 1955. С. 269.
. Это и являлось сутью личности Коровина, питало его творческую натуру, давало неиссякаемые силы не только переносить многие превратности жизни, но и доставлять радость почитателям его таланта.
IV
Минули десятилетия со дня смерти Коровина, но его богатое литературное наследие оставалось не только не изученным и не собранным, но даже не выявленным, по существу пребывая почти не известным. Ни за рубежом, ни у нас не было ни одного отдельного издания литературных произведений Коровина. Советский читатель мог судить о них всего лишь по шести мемуарным очеркам Константина Алексеевича, появившимся в различных сборниках, а также по отдельным главам из его книги «Шаляпин. Встречи и совместная жизнь» [52] Вот перечень этих публикаций: Из моих встреч с А. П. Чеховым // Литературное наследство, Т. 68; «Случай с Аполлоном», «Л. Л. Каменев и А. К. Саврасов», «В. Д. Поленов», «Печной горшок» // Сб. «Константин Коровин»; «Репин, Врубель, Серов» // Сб. «Новое о Репине. Статьи и письма художника. Воспоминания учеников и друзей. Публикации». Л., 1969; главы из книги «Шаляпин. Встречи и совместная жизнь» // Федор Иванович Шаляпин. Статьи, высказывания, воспоминания. Т. 2. М., 1958; журнал «Дон», 1969, № 1.
. Кроме этой книги, во Франции, как мы упоминали, появилось свыше 360 очерков и рассказов Коровина, но у нас они оставались неизвестными из-за того, что в настоящее время полных комплектов газет и журналов, где печатался Коровин, не существует, видимо, нигде. К тому же издания, в которых появлялись очерки и рассказы Коровина, имели весьма ограниченный тираж, а читатели, за редким исключением, не сохраняли газетные и журнальные вырезки с текстами его воспоминаний. Сам автор тоже систематически не собирал свои опубликованные работы; так, в пачке газетных вырезок, приобретенной у наследников Коровина, отсутствует около 200 его очерков и рассказов. Несмотря на многолетние поиски, до сих пор не удалось обнаружить некоторые напечатанные тексты, хотя известно, где и когда они появились.
Читать дальше