Николай Старшинов - Зарево над волнами

Наступили сумерки.

Все попытки гитлеровцев сбросить десант в море не увенчались успехом. Отряд сумел удержаться на захваченном плацдарме. Правда, он понес большие потери. Боеприпасы подходили к концу. Питьевой воды не осталось даже для раненых. Предпринятая переброска всего необходимого на самолетах себя не оправдала. Ящики разбивались о каменистый берег, мешки лопались, и их содержимое разлеталось в разные стороны. На помощь с моря надежды не было вовсе. Свирепый шторм не позволял приблизиться к берегу.

...Пройдут годы, и о мужестве советских воинов, сражавшихся на этих рубежах, будут слагаться легенды... Но тогда мы даже не подозревали о важности своей роли в боевых событиях Великой Отечественной войны. Люди думали лишь о том, как выстоять, как удержать плацдарм. Об этом и только об этом заботились все - от командира до рядового.

Каждый готовился к новому трудному дню - 5 февраля. Командование распорядилось:

"Стрельбу из автоматического оружия вести только по ясно видимым целям и только одиночными выстрелами.

Каждому бойцу вооружиться трофейным оружием и пользоваться боеприпасами, захваченными у противника в первый день боя.

Гранаты бросать лишь в исключительных случаях - только по большим группам врага.

Беречь продукты питания, суточную норму уменьшить втрое".

Цезарь Львович Куников пробирался от одной группы десантников к другой, беседовал с людьми.

Патронов у нас, скажем прямо, маловато, - почти везде говорил он. - Что ж, добудем их в бою. Нет продовольствия? Тоже не такая уж большая беда. Захватим его у немцев.

- А как же "музейный экспонат"? - не удержался от вопроса Павел Потеря. Без патронов из него немца не зашибешь.

Он с любовью погладил измятый кожух своего знаменитого "максима".

- Возьмите трофейный автомат, - посоветовал майор. - А пулемет пока закопайте в землю... До лучших времен, разумеется.

Скрепя сердце, Павел Потеря выполнил это вынужденное распоряжение. Что поделаешь? Каждый патрон стал на вес золота. Да что там золото! Выстрел измерялся ценой жизни.

Настало утро 5 февраля.

К этому времени неприятель успел сосредоточить перед нашими позициями большое количество танков, самоходных орудий, артиллерии и минометов. Из Новороссийска в спешном порядке продолжали подходить подкрепления.

Вдали в утреннее небо взвились две ракеты. И сейчас же раскатисто ударила гитлеровская артиллерия. В воздухе появились самолеты с крестами на острых плоскостях. Они сбрасывали на нас бомбы, с бреющего полета "прочесывали" позиции десантников частыми струями пулеметно-пушечных очередей.

Только за первый час огневого налета противник выпустил более полутора тысяч снарядов и мин различного калибра, сбросил несколько сот авиационных бомб.

Станичка превратилась в груду дымящихся развалин.

Сквозь завесу едкого дыма мы увидели передовые цепи атакующих. Они продвигались вслед за танками и самоходными установками. Все происходило в полном безмолвии. Но вот ударила наша артиллерия, подал голос "трофейный дивизион", застрочили (тоже трофейные) ручные и станковые пулеметы. В наступающие цепи неприятеля полетели гранаты.

- Немцы могут пройти только через наши трупы! - послышался звонкий голос.

Из уст в уста передавалась эта фраза.

Бой рокотал, приобретая все больший накал.

Там, где становилось невыносимо трудно, появлялся Куников.

- Держитесь, ребята! - подбадривал он бойцов. - Мы сражаемся за Родину! Нам отступать нельзя. Помните девиз защитников Москвы - ни шагу назад!

Наша штурмовая авиация, возглавляемая Героем Советского Союза майором Ефремовым, поддерживала десантников, нанося бомбовые удары по неприятельским боевым порядкам.

В небольшой воронке от авиабомбы наскоро устроился прибывший вместе с нами артиллерийский корректировщик лейтенант Николай Воронин. Он по радио направлял огонь береговых орудий на самые напряженные участки. Несколько часов немцы вели непрерывные атаки. На наши позиции летели тысячи снарядов, мин и авиационных бомб. Смерч огня и раскаленной стали бушевал над небольшим клочком земли, захваченной и стойко удерживаемой черноморцами.

И вдруг наступило затишье. Мы недоумевали - в чем дело?

Оказывается, гитлеровцы в это время устанавливали вдоль переднего края репродукторы. Прошло двадцать минут, и из них на ломаном русском языке послышались слова нелепого обращения к личному составу отряда. Желая облечь абсурд в тогу здравого смысла, вражеские пропагандисты начали с того, что отдали должное мужеству и отваге русских моряков... "Но дальнейшее сопротивление бессмысленно, - хрипели репродукторы. - У вас нет патронов, нет воды и пищи... Что станет с вами и вашими ранеными собратьями? Одумайтесь! Дальнейшее сопротивление все равно не имеет смысла".