Николай Старшинов - Зарево над волнами

В ночь с 17 на 18 октября 1942 года два "морских охотника" доставили наш отряд к месту высадки. Заглушили моторы. Спустили шлюпки. На них отправилась к берегу головная группа. Через некоторое время из темноты просигналили: "Все в порядке". Тогда катера подошли ближе к береговой черте и одновременно начали высадку.

Когда все сосредоточились на твердой земле, мы приступили к одному из наиболее смелых и дерзких элементов операции. По канату, закрепленному Борисом Жуковым на вершине отвесной скалы, бойцы поднимались вверх. Это происходило в семидесяти метрах от укрепленного узла гитлеровцев, в самом, казалось бы, неприступном месте, которое даже не охранялось.

К часу ночи весь отряд вышел на исходные позиции.

Вперед выслали наиболее ловких и находчивых бойцов. Им предстояло бесшумно снять часовых. Группа младшего сержанта Игнатьева расположилась в засаде у дороги, ведущей к Варваровке. Старшина 1 статьи Жуков повел бойцов к штабу. Его друг Сергей Колот занялся обрывом линий связи.

Точно в назначенное время в ночное небо взлетели одна за другой три красных ракеты - сигнал к атаке. К этому моменту все подготовительные мероприятия, предусмотренные планом операции, закончились. Наши три боевые группы по существу находились в расположении вражеского гарнизона между траншеями и землянками. Без единого выстрела краснофлотцы сняли двенадцать часовых. Проволочная связь была повсюду перерезана.

Атака длилась сорок минут. Боевые группы прошли, сметая все на своем пути, через оборонительный район и достигли моря. Лишь одному вражескому солдату удалось миновать цепи атакующих. Но и он далеко не ушел - наткнулся на группу засады, заранее обосновавшуюся близ дороги.

Между тем Борис Жуков "хозяйничал" в штабе укрепузла. Он сам снял одного за другим двух часовых. В дверях здания штаба оказался третий. А до сигнала общего штурма оставалось всего две минуты. Жуков пополз к часовому. Тот неожиданно повернулся и увидел разведчика. Исход дела решали доли секунды кто кого? Прежде, чем часовой успел выстрелить, старшина метнул в него свой кинжал. Часовой свалился. На шум, вызванный его падением, кто-то выскочил из помещения.

- Эх, наделал грохоту, - сквозь зубы процедил Борис, готовый к рукопашной схватке с врагом: ведь стрелять-то до поры нельзя.

И тут вверх взмыли сигнальные ракеты. Их появление развязывало руки можно открывать огонь Жуков бросился к окну прикладом автомата выбил раму и швырнул в штабную комнату гранату Вслед за ее взрывом краснофлотцы вбежали в дом. Из-за коридорного угла показался немецкий офицер. Бегущий рядом с Жуковым краснофлотец вскинул автомат, но Борис упредил его:

- Не стреляй!

Он бросился вперед, сшиб гитлеровца с ног. Завязалась свалка. Наконец, потный, раскрасневшийся старшина поднялся с пола.

- Вот так, - удивительно спокойно сказал он. - Это же "язык". Понимать надо. А ты, братишка, хотел в него из автомата пальнуть. За такие вольности в былые времена в церкви, говорят, подсвечниками били.

- Извиняюсь, товарищ старшина, - смущенно оправдывался обескураженный краснофлотец.

- То-то. Айда в штаб.

Он быстро собрал и связал в пачки штабные документы, карты, схемы. Взвалив эту ношу на плечи и прихватив пленного офицера, разведчики Жукова поспешили к месту посадки на катера.

Здесь уже собрались все.

"Морские охотники" подошли к самому берегу. Их команды вместе с бойцами боевых групп грузили захваченные у врага винтовки, автоматы, ручные и станковые пулеметы, различное военное имущество.

Прошло всего несколько минут и, разводя крутую волну, катера стремительно удалились от безмолвного берега.

Укрепленный узел оккупантов перестал существовать. Все произошло, как и намечалось планом. Удивляло нас только одно: почему на месте не оказалось ранее обнаруженной батареи? На этот вопрос нам ответил плененный Жуковым офицер - батарею перебросили под Новороссийск. Офицер говорил с трудом, то и дело хватался за грудь, надсадно кашлял.

- Старшина маленько помял его, - пояснил белобрысый краснофлотец. Сопротивление учинил, фрицевская морда.

"Морские охотники" приближались к бухте. Светало. Издали на причале виднелись две одинокие фигуры. Когда подошли ближе, узнали. Нас встречали Георгий Никитич Холостяков и Иван Георгиевич Бороденко.

Как только борт головного катера подвалил к настилу, я спрыгнул на причал и доложил об успешном выполнении задания. Холостяков, как обычно, внимательно выслушал, пожал мне руку и, обращаясь к краснофлотцам, громко произнес: