Сергей Андрющенко - Начинали мы на Славутиче...

На левом берегу Дуная, на острове Чепель и в районе Дунахарасти гитлеровцы также предприняли ряд сильных контратак. Этими вспомогательными ударами они стремились сковать действия наших частей на плацдарме и задержать переправу войск. Однако все их попытки не увенчались успехом. Большую роль при отражении контратак врага сыграли наша противотанковая артиллерия и снайперы. Немцы понесли большие потери.

Гитлеровцы всячески стремились ликвидировать наши переправы через Дунай: вели по ним сильный артиллерийский огонь, бомбили их. Поэтому днем десантирование личного состава на правый берег реки почти не велось. Но зато ночью по наведенным переправам сплошным потоком двигались колонны бойцов, тягачи с орудиями, машины и повозки с боеприпасами и горючим — шло пополнение.

В ночь на 6 декабря на правый берег Дуная переправились последние подразделения 99-й дивизии, а также часть приданной артиллерии.

За три дня соединения корпуса, ведя упорные бои, расширили плацдарм по фронту до одиннадцати и в глубину до семи километров. Южнее Эрчи успешно действовали части 37-го стрелкового корпуса. Там форсировала Дунай 108-я гвардейская дивизия полковника С. И. Дунаева.

Все последующие дни мы продолжали накапливать на плацдарме силы. Немцы по-прежнему держали наши переправы под обстрелом, по нескольку раз в день наносили по ним бомбовые удары с воздуха. Нелегко приходилось нашим саперам и понтонерам. Они напряженно работали на лодках, мотоботах и паромах. Под вражеским обстрелом и бомбежкой перевозили войска, технику, боеприпасы и продовольствие.

Отделение сержанта Степана Пашкевича из саперного батальона 316-й дивизии обслуживало большегрузный паром. В рейс понтонеры брали 50 человек с оружием и боеприпасами. Однажды на середине реки их накрыло сильным минометным огнем. Осколок пробил первый понтон. Паром накренился. Люди на палубе заметались. Некоторые из них не умели плавать.

— Спокойно, без паники! — раздался голос Степана Пашкевича. Сержант снял шинель и стал заделывать ею пробоину.

Паром под огнем врага медленно причалил к берегу.

Двое суток без сна и отдыха работало отделение коммуниста сержанта С. А. Пашкевича. Семь рейсов сделали отважные понтонеры на своем продырявленном во многих местах пароме. Несколько раз на них пикировали «юнкерсы». Река простреливалась пулеметным и орудийным огнем. Но паром продолжал работать. За проявленный героизм Степану Афанасьевичу Пашкевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Все время у переправ находился корпусной инженер подполковник Н. А. Перельштейн. Человек беспокойный, ищущий, всегда готовый прийти на помощь бойцам, он появлялся то там, то здесь, давал указания, советовал, подсказывал… Когда после бомбежки была нарушена переправа 99-й дивизии, Перельштейн вместе с дивизионным инженером майором П. П. Ревой сразу же организовал восстановительные работы. Командиру 420-го отдельного саперного батальона капитану М. Г. Козлову было приказано подогнать новые понтоны и заменить те, что были разбиты. Тут же подвезли доски и стали делать новый настил. Воины работали под огнем, часто в ледяной воде. Больше пяти — восьми минут в ней, правда, никто не выдерживал: тело сводило судорогой. Поэтому люди часто сменялись, и каждый торопил другого: «Ну хватит, давай теперь я!» Во время закрепления одной из оттяжек, державших понтоны, лопнул трос. И тогда, чтобы как можно быстрее завести новый конец, в воду прыгнул и поплыл заместитель командира батальона по политчасти капитан К. М. Иванчин. Четверть часа пробыл он в реке. Выбрался посиневший от холода, но радостный. Перельштейн, как он потом мне рассказывал, хотел было отругать его, но духу не хватило у подполковника: человек проявил хоть и безрассудство, но все же действовал геройски.

— Да, саперов недаром зовут тружениками войны, — сказал мне как-то Перельштейн. — Действуют они поистине самоотверженно. Ведь им, Сергей Александрович, приходится зачастую не только обеспечивать боевые действия войск, что само по себе связано с огромным риском, но и при необходимости самим идти в бой. Вот послушайте…

И Перельштейн рассказал мне об одном из таких отважных и мужественных людей — Якове Ильиче Кухаруке, рядовом саперного батальона, на счету которого были не одна сотня обезвреженных вражеских мин и десятки дерзких вылазок в тыл противника. Кухарук часто ходил за линию фронта вместе с разведчиками, прокладывал им путь через немецкие инженерные заграждения. Сам он был немолод, воевал еще в первую мировую войну, участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве, когда русская армия нанесла сокрушительный удар по немецким и австрийским войскам. Мы как раз проходили по тем историческим местам. В районе Соколув по реке Стрыпа при отрывке траншей наши бойцы находили остатки колючей проволоки, установленной еще в 1916 году.