Родион Малиновский - Солдаты России

Станция Гнивань — тихая, чистенькая. Общий зал обставлен дубовой мебелью. На спинках диванов вырезаны буквы «ЮЗЖД». Здесь же, в зале, буфет. Это по одну сторону коридора. По другую — билетная касса, багажная с обитой жестью стойкой и весами, комната начальника станции и другие службы. Прямо с перрона коридор выводит на небольшую пристанционную площадь.

На площади несколько возов: кого-то ждут. Волы и лошади выпряжены, неторопливо жуют солому, слегка приправленную сеном. В сторонке — брички с парной упряжкой. Лошади в них худые и, видно, ленивые. Да и откуда им взять прыти, если их и соломой-то не всегда кормят! Они стоят понуря голову, тупо уставившись в булыжник, которым кое-как вымощена площадь. На шеях этих кляч вместо колокольцев жестяные банки, издающие глухой неприятный звук. По этому глухому звуку и зовут крестьяне извозчиков балагулами, совсем забыв, что прозвище такое имеет иные истоки. Почти все извозчики из соседнего местечка Ворошиловки, и все евреи. Зажиточный украинский крестьянин извозом заниматься не станет — у него хозяйство, земля. Евреи же по тогдашним законам земли не имели, потому-то и вынуждены были прибегать к извозу. Они торгуются из-за каждого гроша, набивают брички до отказа пассажирами и багажом. И вот еле катится по шоссе такая чудовищная бричка, увешанная по бокам и сзади узлами, чемоданами; уныло и монотонно стучат жестянки; балагулы беспрестанно покрикивают на заморенных лошадей, по привычке изредка подстегивая их кнутами.

На шоссе, верстах в десяти от Гнивани, — большое село Сутиски, а за ним, еще верст через семь, на высоком берегу Южного Буга, раскинулось местечко Тывров с острыми шпилями костела. Местечко сплошь заселено ремесленниками и торговцами.

В Тыврове шоссе кончается. Дальше, среди просторных полей, покрытых зеленью посевов, вдоль тенистых рощ и раздольных заливных лугов, тянутся всякие большаки и проселки, в сухое время пыльные, в ненастье разбухающие от грязи. Тучи мельчайшей серой пыли в знойные дни застилают и небо и солнце. А в дождь нечего и думать проехать здесь возом или бричкой: лошади и волы тонут в клейкой черной грязи по брюхо, а повозки — по ступицы. Все это — благодатная Украина, именуемая правителями великодержавной Российской империи Малороссией!..

Ранней весной от станции по шоссе катила бричка. То и дело раздавался унылый покрик балагула: «Вьё, вьё!» Ему вторил монотонный жестяной звук самодельного колокольчика — «ба-ла, ба-ла, ба-ла, ба-ла...» В бричке сидела молодая женщина, укутанная в большой платок. Черные глаза с длинными ресницами выделялись на ее миловидном смуглом лице. Под платком она крепко прижимала к себе пятилетнего сына. Начался сильный дождь. Но женщина, казалось, ничего не замечала. После нескольких лет скитаний и бедствий на чужбине она вернулась в родные края и теперь целиком была захвачена воспоминаниями.

...Вот в стороне осталась Ворошиловка. С ней связаны воспоминания молодости. В вишневом саду над Бугом она с подругами в летние ночи слушала песни соловья. Тогда в здешних местах появился землемер — высокий, статный блондин с веселыми голубыми глазами и красиво подстриженными усами цвета спелой пшеницы. Он был занят обмером помещичьей земли и нанял ее, сельскую девчонку, переносить с места на место большой брезентовый зонт, мерную цепь и треногу. В жаркие дни они купались в реке. Землемер был в два раза старше ее, но это не помешало ей безрассудно в него влюбиться. Да, так случилось. Он казался таким добрым, добрым и сильным. Он носил ее на руках, целовал, уговаривал бежать от родителей в Одессу. Это была любовь...

А потом — мытарства в Одессе. Куда деваться от нужды? В земской управе землемер получал мало, она пробавлялась случайной работой. Положение было отчаянным. Спасибо, выручила сестра Наталья: дала немного денег, ободрила и успокоила. Но счастье оказалось недолговечным. Пришла самая настоящая беда: на землемера напал с ножом в руках его обезумевший брат. Нанес несколько глубоких ран. Землемер скончался. И это в то время, когда она была на сносях.

Появился на свет сын — Ванюша. Он считался незаконнорожденным, и молодая мать знала, что в будущем его ожидают насмешки и презрение. Пришлось с повинной головой вернуться к родителям в Ворошиловку. Когда она бежала с землемером, отец и мать не находили себе места, а потом смирились, простили свою несчастную «покрытку» — как издавна на Украине звали девушек, приживших ребенка без мужа, — и полюбили внука. Но и у родных ей не повезло: умерла мать, а через год — отец. Он служил у помещика объездчиком. Пришлось перебраться к сестре Елене, которая, выйдя замуж за весовщика, жила на станции Калиновка.