Юрий Башмет - Вокзал мечты

Уже в девятом классе я начал играть в симфоническом оркестре Политехнического института, которым руководил дирижер Львовского театра оперы и балета Семен Арбит. С этим оркестром впервые поехал на гастроли в Москву. И там, по счастливой случайности, произошла моя первая встреча с Вадимом Васильевичем Борисовским, родоначальником русской альтовой школы, профессором кафедры альта и арфы Московской консерватории. Познакомил нас ректор Львовской консерватории, тоже альтист, Зенон Алексеевич Дашак. Но прежде, чем это случилось, в моей жизни произошли два очень важных события. И связаны они были с моим первым серьезным осмыслением музыки.

К семнадцати годам я начал понимать, чем отличается классика от бита, рока, джаза. Может быть, иногда человек просто подводит теорию под свои поступки. Не знаю. Но в ту пору мне наконец открылось, что классика не имеет "потолка" в отличие от того, чем я увлекался. Думаю, только классическая музыка полностью адресуется духовному миру. "Кайфы" – это другая сфера. Конечно, высокий джаз может прорваться в область духовной жизни, но в целом адрес его иной.

А потом я услышал запись альтиста Федора Дружинина. Красота звучания инструмента поразила меня. Я впервые заинтересовался альтом всерьез. Даже начал готовиться к республиканскому конкурсу. И вот тут случились те главные события, о которых я хотел рассказать.

Первое – конкурс скрипачей в Киеве. Он совпал с окончанием школы. На конкурсе у меня не было соперников просто потому, что я был там единственным альтистом. Но мое выступление понравилось, и меня наградили почетным дипломом наравне со скрипачами.

Второе – мне посчастливилось побывать на концерте выдающегося скрипача Иегуди Менухина, гастролировавшего во Львове. И это утвердило меня в решении поступать именно в Московскую консерваторию. Где еще можно было регулярно слушать самых выдающихся музыкантов современности?!

Мама сохранила мое старое школьное сочинение, а папа нашел и даже опубликовал фрагмент из него:

"Главным в жизни человека является стремление к достижению поставленной цели. Поступки человека оцениваются по их нравственности и целеустремленности… Музыка – мое увлечение. Мой идеал – большой музыкант-исполнитель. Все мои стремления связаны с моим идеалом. Это и есть цель моей жизни".

К этому остается только добавить – шел 1971 год. Восемнадцатый год моей жизни. Позади оставался любимый Львов, любимая мама, любимые друзья и любимая музыкальная мама – Зоя Мерцалова, моя наставница, которой я обязан постановкой рук. Впереди была Москва, консерватория и Федор Серафимович Дружинин, к которому я собирался поступать.

Мой друг Игорь Сулыга, замечательный ударник, с которым мы вместе играли в бит-группе во Львове, уехал в Москву и учился на альте у Федора Дружинина. Игорь-то и рассказал мне, что существует такой профессор, тогда еще доцент, и что он самый лучший. И я решил поступать к нему. Когда мне было 14 лет, мама привозила меня в Москву "к какому-нибудь альтисту". Потом оказалось, что как раз Федор Серафимович меня и слушал, я ему очень понравился, и он сказал маме:

– Прекрасный мальчик, но что вы хотите? Он же еще маленький.

Мама говорит:

– Ну, может, в ЦМШ?

Федор Серафимович:

– Понимаете, ЦМШ – это значит интернат, но, раз его так хорошо учат, пусть он еще дома поживет и приезжает сразу в консерваторию.

Я считаю, что это был очень мудрый совет. Так тогда и сделали. Мы даже не знали имени нашего советчика – просто доцент в Москве так сказал.

Как уже говорилось выше, в девятом классе я начал играть в симфоническом оркестре Львовского политехнического института, вместе с которым и приехал на гастроли в Москву. В день приезда Федор Дружинин давал концерт в Малом зале консерватории. Я никогда не забуду Сонату "Арпеджионе" Шуберта в его исполнении. В антракте концерта я встретил в коридоре ректора Львовской консерватории Зенона Алексеевича Дашака. Он спрашивает:

– А ты что здесь делаешь?

– Да вот, случайно оказался, – отвечаю.

Он:

– Быстренько, быстренько!

Взял меня за руку и – к Борисовскому, родоначальнику русской альтовой школы, профессору кафедры альта Московской консерватории.

– Вот, Вадим Васильевич, мальчик, о котором я вам говорил.

Тот:

– А, очень хорошо. Завтра в девять утра жду вас.

Была неловкость, но я пошел, и в результате десять дней подряд, каждый день, Борисовский со мной занимался. Потом во время школьных каникул я дважды ездил к нему в Москву на консультации. Брал у него уроки. И, естественно, поступал уже к нему.