Юрий Башмет - Вокзал мечты

Я предупредил своего приятеля Сеппо Киманена, хозяина фестиваля в Кухмо, чтобы он на меня не обижался, но, если ее не выпустят, он должен быть готов к тому, что я не приеду. Моя логика была проста: я не прошу выпустить жену в Италию, а прошу нас временно воссоединить, потому что давно гастролирую. И мне не важно, на какой территории мы встретимся с женой, – мы давно не виделись.

Кончилось все тем, что Наташа все-таки не приехала. У меня было два билета в разные направления. Я сдержал свое слово и вернулся в Москву, поехал тихо на дачу, которую мы снимали на лето. Дней через пять начался скандал – обнаружилось, что меня нет на фестивале. Тогда многие убегали, вот и решили в первый момент, что я тоже сбежал… Им ничего не оставалось, как легализовать выезд моей жены.

По Министерству культуры существовал особый список из пятидесяти представителей культуры, который возглавляли наши знаменитые люди типа Гилельса, Ойстраха и так далее. Предпоследним был Юрий Хатуевич Темирканов… В общем, я был вставлен в самый конец списка, и с тех пор моя жена могла со мной выезжать.

Семь лет после окончания консерватории мы с Наташей скитались по общежитиям и чужим квартирам, потом шесть лет снимали дом на Николиной Горе, пока наконец не построили свой.

Сейчас у нас есть и городская квартира в Брюсовом переулке, но, хотя дом напротив консерватории, я ее не люблю. Есть в ней, правда, одно преимущество – она под крышей, а из кухонного окна видны окна квартиры Рихтера на Бронной. Так что мы могли "перемигиваться". Конечно, эта квартира очень удобна для моей дочери Ксюши, ведь она учится в консерватории по классу фортепиано.

Сначала мы с Наташей думали, что никогда не будем учить детей музыке. Это очень сложная специальность, тяжелая. Но так случилось, что в пять Ксюшиных лет мы затеяли ремонт и отправили ее во Львов. А там моя мама и мой старший брат вовсю развивали Ксюше слух. По возвращении выяснилось, что она уже знает ноты, поет какие-то песенки и играет гаммы на рояле. Глупо было теперь не отправить ее в музыкальную школу.

В подготовительную группу она поступила одной из первых. А я-то все думал: звонить в школу, попросить помочь – или нет. Решил – не звонить. Если пройдет, то пусть это будет честно, без моего участия. Она поступила, а потом я получил несколько упреков – зазнался, мол, даже не позвонил, не попросил.

Ксюша была очень интересным, незаурядным ребенком. Сегодня я сознательно приглашаю ее в некоторые свои концерты. Это естественно. Если родители могут чем-то помочь своему ребенку, они должны это делать. К счастью, мне не приходится за нее краснеть. Она умно справляется с этой сложной ситуацией – быть дочерью знаменитого отца. Ее уважают и сверстники, и взрослые. К ней хорошо относятся в консерватории, я это знаю.

Ксюша – сильная личность и тонко чувствующий человек, милый, добрый и талантливый. Я ею очень горжусь. Она счастливо вышла замуж, у нее и у ее мужа одни жизненные ценности – надеюсь, их союз навсегда.

А из сына Саши музыканта не будет. Жаль. У него сразу так замечательно легла в руки скрипка, а это очень дорогого стоит. Если бы у меня было чуть меньше гастролей…

Однажды я брал сына с собой в круиз по Средиземному морю. Купил ему в Париже хорошую скрипку старого мастера. Вижу: мальчик проникся, каждое утро занимается. Вернулись домой, а у меня опять круговерть поездок… Словом, время было упущено.

Саша пока в таком возрасте, когда мальчики проходят все искушения и еще не определились, чем будут заниматься. Он очень способный во многих областях, и чем скорее он сконцентрирует свое внимание на чем-то одном, тем лучше. В нашей специальности, например, уже к двенадцати годам ясно, чтЄ каждый из учеников из себя представляет. А пока Саша получает общее образование.

Видимо, не совсем честно вести такой образ жизни, как я: и семью иметь, и карьеру делать. Я не знаю, кому это удалось уравновесить в полной мере. Тут простая биологическая арифметика: отсутствуя в году почти триста дней, можно ли представить, что я уделяю своей семье достаточно внимания?

Я безумно люблю их всех и чувствую себя виноватым в том, что они, по сути, являются заложниками моей публичной деятельности.

На Николину Гору я впервые попал, приехав в гости к другу и коллеге альтисту Дмитрию Шебалину, и был совершенно покорен красотами природы. Мы провели тогда несколько замечательных дней. Николина Гора – это своего рода русский Беверли-Хиллз, место, в котором с незапамятных времен селилась артистическая и интеллектуальная элита. Тут свои традиции, свои истории. В былые времена там все узнавали первыми. Так, Сергей Сергеевич Прокофьев, например, любил по утрам гулять по поселку. Его, естественно, все знали в лицо и всегда подчеркнуто вежливо расшаркивались. Однажды он вышел на такую прогулку, и ни один из встречных с ним не поздоровался. В этот день было опубликовано знаменитое разгромное постановление ЦК от 10 февраля 1948 года об опере Мурадели "Великая дружба". Музыка Прокофьева наряду с произведениями других крупных советских композиторов была объявлена формалистической, чуждой советскому народу.