Алесь Адамович - ...Имя сей звезде Чернобыль

А то, как в республике отреагировали на мое письмо Генеральному секретарю КПСС — меня даже не удивляет. Злорадно вычеркнули Адамовича из списка, избираемых в академики АН БССР. Я даже обрадовался: хоть это заплатил в дни, когда другие здоровьем и жизнью платят!

Я знаю, что Вы сейчас отдыхаете. Но знаю и большее, и не один я хотел бы просить Вас все-таки сохранить для страны и для нас Велихова.

Надеюсь, что жизнь и работа в Комитете у меня будет нелегкой. Очень хотелось бы с помощью такой авторитетной организации что-то реальное сделать для пострадавших не районов, нет, а областей Белоруссии.

К сожалению, в столь сложной обстановке наука у нас здесь не пользуется даже тем доверием, которого заслуживает. А от этого масса несуразностей, ошибок, ложных бюрократических ходов, за которые расплачиваться будет народ.

Вот один лишь пример: наконец имеем какие-то приборы, получили возможность определять степень зараженности мяса. Было три возможных решения: 1) зараженное уничтожать, а народу объяснять, что затруднения с мясом именно этим вызваны; 2) очищать мясо от радиации способом, который разработан нашим Институтом химии; 3) смешивать в «допустимых пропорциях» зараженное и незараженное.

Принят третий вариант. С благословения «медицины». Нужен «план», количество, а первые два варианта помешают выполнить и перевыполнить.

Не пройдет и 2–3 лет, как заговорит статистика болезней и смертей. А в ответе будем все мы, кто могли что-то сделать и не сделали.

С искренним уважением!

Адамович А. М.

1986 г.

…Дела у нас тут не простые. Спасал народонаселение, я своим письмом-обращением [81] Речь идет о письме к М. С. Горбачеву от 1 июня 1986 года. сильно обидел местное начальство. В лучших чувствах обидел: нам и только нам знать, что хорошо, а что плохо для вас! Ну а поскольку до Бога высоко, а до царя далеко, а они — рядышком, дальше всё можно предвидеть. Но тот же Виссарион [Белинский] любил пословицу: Бог не выдаст — свинья не съест!

Ваш А. Адамович.

28.07.86.г.

Глубокоуважаемый Ефрем Евсеевич!

Извините, но я решаюсь послать Вам свое выступление на недавнем писательском Пленуме в Москве — знаю, что Вы получите информацию, но хотелось бы, чтобы полную, как оно на самом деле говорилось.

Заодно уж и свое письмо М. С. Горбачеву, которое, знаю, рассматривалось на заседания Политбюро от 4 июня 1986 г., и по нему принималось решение. Не всё я знаю о результатах, но приборы, по крайней мере (после приезда в Белоруссию большой комиссии), мы стали получать.

Меня ни тогда, ни сегодня, сейчас не беспокоили и не беспокоят последствия, в таких случаях неизбежные — которые, я испытаю на себе. Слишком серьезно то, о чем идет речь, чтобы думать о собственной шкуре. Вопрос ведь о судьбе целого народа.

Но всё равно хотелось бы (если быть искренним до конца), чтобы меня позвали и сказали, в чем я прав, а в чем ошибаюсь, не то и не так делаю. Если у Вас, конечно, на это найдется время.

Адамович Александр Михайлович,

06.05.7957 г.

Мне придется сделать разъяснение по поводу одного места в выступлении г. Волкогонова. [83] Волкогонов Дмитрий Антонович — генерал-полковник, историк, зам. начальника Главного политуправления Советской Армии (1987 г.). Он тактично не назвал мою фамилию (за этот жест я ему по-человечески признателен), но мне прятаться ни к чему.

Если выразиться языком профессиональным, так то, что я обидно задел в статье [84] «На форуме и после». своей в «Московских новостях» (от 8 марта 1987 г.), — это всего лишь доктрина сдерживания через угрозу возмездия, то есть угрозу: если ты меня уничтожишь, так и я тебя! Но так было вчера. Сегодня: если ты начнешь — погибнет всё живое на Земле.

Вы видели, наблюдали по телевизору, как яростно за нее, за эту доктрину, держится Маргарет Тэтчер. Да и все милитаристы на Западе. А мы-то как раз принцип равновесия на страхе отвергаем и, что главное, вносим одно за другим самые смелые предложения, чтобы только всем нам отказаться от рискованнейшего балансирования над бездной. Не только потому, что они нас могут уничтожить, и что нам пришлось бы в ответ целую страну тоже уничтожить — всех, и правых, и виноватых. Но что самое страшное, неизбежен обмен таким количеством боеголовок, когда убиты будут и все другие народы, страны — убьем всё живое.