Борис Ширяев: Неугасимая лампада

Крылья какого из ангелов раскинуты днесь над нами?

Соловки 1925 – Капри 1950.

До революции заключенные в Бутырской тюрьме твердо держались традиции оставлять в ней при выходе или переводе присланные им в тюрьму книги. Это вместе с большими покупками за счет казны создало в Бутырках крупный книжный фонд. ГПУ многое изъяло, но Бутырская библиотека и теперь насчитывает несколько десятков тысяч томов.

Все имена и фамилии, приведенные в этой главе, точны. Я не боюсь этого делать, т. к. подавляющее большинство этих лиц уже мертвы. Повредить им я не могу. – Б. Ш.

Подробнее о колоритной для того времени фигуре Бориса Пронина, оказавшегося агентом ЧК, читатель может узнать из очерка о нем, данного Г. Ивановым в его интересной книге “Петербургские зимы”, изд. им. Чехова. – Б. Ш.

Два московских “кафе поэтов” того времени, в которых собирались и читали свои произведения представители многочисленных тогда поэтических течений: имажинистов, акмеистов, этернистов, ничевоков и пр. Тоже характерное для тех лет явление. – Б. Ш.

Слово ссученный, на жаргоне каторги – подхалим, продажная душа – происходит от слова сука. Ссучиться – стать сукой. – Б. Ш.

Театр и коллективы ХЛАМ и “Своих” были атомами внутренней свободы в душах людей, уже взятых в железные тиски порабощения и размельчения личности системой социалистических концлагерей. Именно поэтому театр и запал так глубоко в память побывавших на Соловках в те и ближайшие к ним годы, о чем свидетельствует искренняя и яркая повесть Г. Андреева “Соловецкие острова” (“Грани” № 8), в которой он отзывается о соловецком театре 1927 г. с особенной теплотой. – Б. Ш.

Даю перевод “блатных” слов: “уркаган” – вор, «кичман» – тюрьма, “малина” – притон, “ширмач” – карманник, “сыграть в ящик” – умереть, “фарт” – удача, а также жребий, судьба, “бан” – вокзал, “малахольные” – одуревшие, “легавый” – полицейский или милиционер.

“Колеса” – на жаргоне обувь.

«Рыжий» – золотой.

“Затырить” – спрятать.

К концу отбывания срока В. Шкловский крестился и не скрывал этого. С Соловков он был отправлен в Восточную Сибирь на “вольную” высылку.

Давал отпечатки пальцев в сыскном отделении или уголовном розыске. – Б. Ш.

Сколько именно верст – я помнить, конечно, не могу. – Б. Ш.

Эту книгу Глубоковскому написать не пришлось: в половине тридцатых годов он умер, отравившись, в психиатрической больнице. Случайно он отравился или убил себя, не знаю. – Б. Ш.

Г. Климов – офицер РККА, перебежчик 1949 года, автор очерка “В Берлинском Кремле” (“Посев”, 1950 г. ) и др. Яркий антимарксист. – Б. Ш.

Зыков – фамилия, принятая им самим, чему немцы не препятствовали. Настоящая его фамилия до сих пор не установлена. – Б. Ш.

По свидетельству Г. Андреева (“Грани”, № 8), прибывшего на Соловки в год моего отъезда оттуда, в дальнейшем заутрени и вообще службы для заключенных не разрешались. – Б. Ш.

Б. Захаров, «Отец Сейминут», газета «Русская мысль» № 262, 28/VII-1950 г. – Б. Ш.