Николай Романов - Мемуары Ники и Аликс

8 мая 1894 года

Александра Федоровна

Пишу тебе в величайшей спешке несколько строк. Все это утро мы провели в работе. Один солдат умер во время операции — такой ужас! Это первый подобный случай у кн. [40], а она уже проделала тысячи операций: гемораргия.

Все держались стойко, никто не растерялся. Девочки тоже выказали мужество, хотя они, а также Аня, никогда не видели смерти вблизи. Он умер в одну минуту. Можешь себе представить, как это потрясло нас. Как близка всегда смерть! Мы продолжали операции. Завтра у нас опять такая же операция, она тоже может окончиться фатально. Дай Бог, чтоб это не случилось, постараемся спасти его.

25 ноября 1914 года

Николай II

Николай II

Горячее спасибо за твое длинное, бесценное письмо. Как хорошо я понимаю твое горе о печальной смерти бедняги без единой близкой души! Поистине лучше быть убитым сразу, подобно Струве — ибо смерть в бою происходит в присутствии целой дивизии или полка и записывается в историю.

5 марта 1915 года

Николай II

Вчера я отъехал в моторе на 24 версты и гулял по прелестному лесу и по лагерю 4‑го армейского корпуса — это место называется Скобелевским Лагерем. На шалашиках, в которых живут офицеры, обозначены их фамилии, они окружены садиками со скамьями, с гимнастикой и разными забавами для детей. Я с тоскою думал о тех, кто никогда уже не вернется сюда.

7 марта 1915 года

Александра Федоровна

Александра Федоровна

Начинаю письмо с вечера, так как мне необходимо с тобой поговорить. Твоя женушка ужасно огорчена! Мой бедный раненый друг скончался. Бог мирно и тихо взял его к себе. Я, как всегда, побыла с ним утром, а также посидела около часу у него днем. Он очень много говорил — лишь шепотом — все о своей службе на Кавказе — такой интересный и светлый, с большими лучистыми глазами. (…) Он два раза глубоко вздохнул, и все было кончено — в полном спокойствии до самого конца. Он никогда не жаловался, никогда ни о чем не просил, сама кротость, как она говорит, — все его любили за его лучезарную улыбку. Ты, любимый мой, можешь понять, каково ежедневно бывать там, постоянно стараться доставлять ему удовольствие, и вдруг все кончено. (…) Такова жизнь! Еще одна благородная душа ушла из этой жизни, чтобы присоединиться к сияющим звездам там, наверху. И вообще сколько горя кругом! Слава Богу за то, что мы, по крайней мере, имеем возможность принести некоторое облегчение страждущим и можем им дать чувство домашнего уюта в их одиночестве. Так хочется согреть, и поддержать этих храбрецов, и заменить им их близких, не имеющих возможности находиться около них! Пусть не печалит тебя то, что я написала, — я как‑то не могла больше выдержать — у меня была потребность высказаться.

2 марта 1915 года

Николай II

Николай II

Немного погулял с Аликс вокруг пруда; вместо спокойного чтения газет, по несчастной случайности, оказался запертым в известном месте, откуда никакими способами сам не мог высвободиться в течение более получаса. Аликс удалось наконец открыть дверь снаружи, хотя я долго и много кричал и старался сам открыть, так как ключ был у меня.

14‑го июня. Вторник. 1894 года

Александра Федоровна

Александра Федоровна

Я ничего не могу делать наполовину, а я видела, как он радовался, когда я ежедневно приходила два раза — он лежал совсем один, — к нему никого не пускали, — у него не было здесь родных…

Он даже в последний день мне шепнул, что я переутомляюсь и т. п. — страшно мило, — как же мне не стараться дать им тепло и любовь — они так страдают и такие неиспорченные!

4 марта 1915 года

Александра Федоровна

Твоя прогулка была, должно быть, очень приятной, но я понимаю грустное впечатление от пустых домов, многие из них, наверное, не увидят больше своих старых хозяев! Такова жизнь — такая трагедия!

8 марта 1915 года

[1] Пирожное из слоеного теста с кремом посередине.

[2] Здесь и далее в переписке имеется в виду сын Алексей.